Саламандра

Бедное дитя природы ничего не понимала, что с нею делают: зачем держат ее взаперти, зачем вливают в нее какое-то снадобье, которого действие, однако же, казалось ей довольно приятным; но часто она забывала все происходящее, и все ее внимание обращалось к герою финских преданий, славному Вейнемейнену. Она вспоминала, как он из щучьих ребер сделал себе кантелу, как не знал, откуда взять колки и волос на струны, и в забытьи напевала:

   Рос в поляне дуб высокий:
   Ветви ровные носил он
   И по яблоку на ветви
   И на яблоке по шару
   Золотому, а на шаре
   По кукушке голосистой.
   И кукушка куковала.
   Долу золото струилось,
   Серебро лилось из клева,
   Вниз на холм золоторебрый,
   На серебряную гору:
   Вот отколь винты для арфы
   И колки для струн взялися.
   Из чего же струн добуду.
   Где волос найти мне конских?
   Вот, в проталине, он слышит,
   Плачет девушка в долине,
   Плачет – только вполовину,
   Вполовину веселится,
   Пеньем вечер сокращает
   До заката, в ожиданьи.
   Что найдет она супруга,
   Что жених ее обнимет.
   Старый, славный Вейнемейнен
   Слышит жалобу девицы,
   Ропот милого дитяти.
   Он заводит речь и молвит:
   "Подари мне дар, девица!
   С головы один дай локон.
   Пять волос мне поднеси ты,
   Дай шестой еще вдобавок.
   Чтоб у арфы были струны.
   Чтобы звуки получило
   Вечно юное веселье".
   И дарит ему девица
   С головы прекрасный локон,
   Пять волос еще подносит,
   Подает шестой вдобавок.
   Вот отколь у арфы струны,
   У веселья звуки взялись.[9]

Но вдруг голос Эльсы возвышается; глаза блистают, и она с гордостью напевает:

   Так играет Вейнемейнен:
   Мощный звон летит от арфы,
   Долы всходят, выси никнут,
   Никнут выспренные земли.
   Земли низменные всходят,
   Горы твердые трепещут,
   Откликаются утесы,
   Жнивы вьются в пляске, камни
   Расседаются на бреге,
   Сосны зыблются в восторге.
   Сладкий звон далеко слышен,
   Слышен он в шести селеньях,
   Оглашает семь приходов,
   Птицы стаями густыми
   Прилетают и теснятся
   Вкруг героя-песнопевца.
   Суомийской арфы сладость
   Внял орел в гнезде высоком,
   И птенцов позабывая,
   В незнакомый край несется,
   Чтобы кантелу услышать.
   Чтоб насытиться восторгом.
   Царь лесок с косматым строем
   Пляшет мирно той порою,
   А наш старый Вейнемейнен
   Восхитительно играет,
   Тоны дивные выводит.
   Как играл в сосновом доме,
   Откликался кров высокий,
   Окна в радости дрожали.
   Пол звенел, мощенный костью,
   Пели своды золотые.
   Проходил ли он меж сосен,
   Шел ли меж высоких елей —
   Сосны низко преклонялись,
   Ели гнулися приветно,
   Шишки падали на землю,
   Вкруг корней ложились иглы.
   Углублялся ли он в рощи,
   Рощи радовались громко;
   По лугам ли проходил он, —
   У цветов вскрывались чаши,
   Долу стебли поникали.

Но часто слова песни сближались с ее собственным положением, и она жалобным напевом отвечала Вейнемейнену, когда он спрашивает плакучую развесистую березку, о чем она плачет: