Саламанка

После официальной части начиналось гулянье, как любое испанское торжество, немыслимое без тавромахии. В Саламанке университетские праздники по значению превосходили церковные, поэтому отмечались с большим размахом. Тореро посвящали молодому доктору пять быков – столько животных в течение одного дня убивали только на королевских корридах. В 1563 году папа Пий V отлучил от церкви нескольких священников, слишком увлекшихся кровавыми забавами. Папа Сикст V, не решаясь на жесткие меры, пытался воздействовать на профессоров Саламанки укорами, не уставая напоминать о том, что служитель культа должен быть примером благонравия: «Знатоки священной теологии и гражданского права, вы не только смотрите на бои с быками, но и осмеливаетесь прикрывать свою страсть принадлежностью к орденам, якобы защищаясь от гнева Божия».

Однако ни призывы, ни угрозы вышестоящих лиц никак не действовали на профессоров, чьи взгляды на корриду совпадали с мнением большинства испанцев. Привлекательность древних развлечений всегда была выше духовных ценностей, что пришлось признать и королям, и папам римским. В архивах Саламанки хранится интересный документ, в котором среди многочисленных подписей нетрудно заметить росчерк пера Луиса де Леона. Бумага представляет собой письменное обращение преподавателей к Сиксту V. Авторы текста просят понтифика «отменить указ, запрещающий корриду, ибо тоска по ней может сказаться на спокойствии и надлежащем управлении учебным заведением». Судя по тому, что традиция боев с быками никогда не прерывалась, папа просьбу профессоров удовлетворил.

Получив долгожданный документ, новоиспеченный доктор принимался подсчитывать расходы. Обретение высокого достоинства стоило ему колоссальных затрат на проведение корриды, покупку подарков, раздачу сластей и денег (по 2 золотых) каждому доктору, причем их вручение оговаривалось в уставе отдельной строкой. Кроме того, лицензиат должен был осчастливить денежными суммами других, более и менее значимых для него лиц, с почтением вручив по 50 флоринов эколятру и наставникам, по 100 серебряных реалов сторожу и нотариусу. Подарки в натуральном виде состояли из бесчисленного количества перчаток, мешков с сахаром и цыплят (по 3 пары каждому сотруднику), не считая угощения во время корриды. Траты были столь велики, что некоторые соискатели договаривались о получении степени в один день и делили расходы поровну. Такая экономия, конечно, не могла радовать участников торжества, поэтому на советах выдвигалось требование увеличить количество быков на корриде и стоимость подарков профессорам.

Саламанкские плуты

По шутливому замечанию испанского философа, «студенты учатся благородным искусствам в Париже, древним классикам в Орлеане, судебным кодексам в Болонье, медицинским припаркам в Салерно, демонологии в Толедо, демократии в Саламанке, но добрым нравам – нигде». Выходки студентов золотого века, носивших ветхие плащи и помятые шляпы, постоянно нарушавших покой горожанок, затевавших дуэли и заурядные драки, вошли в испанскую литературу и фольклор настолько, что ни один классик, начиная с Сервантеса, не обошел вниманием школяра-авантюриста. Если верить великому драматургу, тот, кто достойно выдержал novatada, становился хозяином «фантастического, бесстрашного, свободного, наполненного любовью, расточительного, но дьявольски веселого мира», созданного университетской братией.

Студенты находились в постоянном общении с представителями общественного дна, которых с XVI века называли плутами (исп. picaro). Редкий герой плутовского романа (исп. picaresca) не вспоминал счастливые времена своего пребывания в Алькале или Саламанке. Низкий стиль подобного вида литературы оказался очень стойким именно в Испании, а объяснение тому стоит искать в упадке нравов испанского общества. В правление императора Карла V, когда не вызывала сомнения ни сила испанского оружия, ни превосходство самой нации, благородные сеньоры и сеньориты вдруг забросили рыцарские романы, обратив свою страсть на истории прохиндеев, подобных хитроумному Эстебанильо Гонсалесу, который похвалялся трусостью, лицемерием, желанием обворовывать ближних.

Вид на город и собор с Римского моста