Салапапон и Мздыря – два

А когда Салапапону было радостно, он сразу вспоминал свою любимую бабушку. Любимая бабушка тоже когда-то давным-давно была бабочкой-девочкой, но при Салапапоне сразу стала старой. Из-за этого бабушка не порхала, а хромала, потому что у неё болели ножки и она их забинтовывала бинтами.

Но свет она всё равно любила и каждый вечер зажигала три свечки возле икон, которым что-то тихо говорила, смешно шевеля губами.

Однажды бабушка рассказала Салапапону, что все люди рано или поздно засыпают. При этом некоторые говорят, что они умирают. Но это неправильно. Потому что у слова «умирают» нет продолжения. А у слова «засыпают» есть! Значит, все заснувшие обязательно проснутся.

…Салапапон открыл окно, и ночные бабушки закружили вокруг лампочки. Одна из них была очень большой, и Салапапон понял, что это ночной дедушка, который прилетел на свет, чтобы поскорее проснуться.

ЦВЕТОЧЕК

Однажды Мздыря полюбил цветочек. Так полюбил, вроде сам его сажал, поливал, лелеял и окучивал. Но на самом деле Мздыря его не сажал, не поливал, не лелеял и не окучивал, но всё равно полюбил.

Короче, была у них во дворе клумба. И на этой клумбе жили всякие живые цветочки, кроме роз в целлофане и кроме кактусов в горшках. Только розы в целлофане и кактусы в горшках – это разве цветочки? Ведь они за деньги продаются, а настоящие живые цветочки и за рубль не продашь, потому что они такие незаметные, что все рубли в трубочки сворачиваются, чтобы их разглядеть.

А Мздыря разглядел! Причём самый незаметный! Зато он не кололся, как розы и кактусы, и давал себя гладить. Вот Мздыря его и гладил, только не пальцами, а глазами, отчего глазам было так хорошо, что они сразу начинали смеяться.

* * *

Но однажды глаза заплакали. Цветочек-то рос с краю, и кто-то на него наступил. Может, не нарочно. А может, и наоборот? Может, он специально на кого-то наступить хотел, который его обидел? А который его обидел, не дал на себя специально наступать, вот цветочку и досталось…

И Мздыре досталось, потому что теперь Мздыря стоит перед цветочком и плачет. А цветочек не плачет, потому что стебелёк на земле лежит. Маленький такой, тоненький, как верёвочка. А верёвочкой сильно не поплачешь.

Короче, стоит Мздыря и плачет, и не знает, как цветочку помочь. А тут Салапапон пришёл. Увидел, что Мздыря плачет, и тоже заплакал, так ему Мздырю стало жалко. А небо увидело, что два человечка плачут, и тоже заплакало. И плакало целую ночь, и слезами по крыше стучало…

* * *

А на следующее утро вышел Мздыря на мокрый двор и засмеялся. Потому что от небесных слёз цветочек ожил и распрямился, и снова стал жёлтеньким-жёлтеньким, как солнышко.

Так что не верьте, когда говорят – слезами горю не поможешь. Ещё как поможешь!

Только если плакать честно…

ЛЁГКИЕ ДЕЛА

Однажды Салапапон попал в село. Потому что трудно не попасть в село, если упасть с дерева, которое посреди села стоит. Вот он и попал.

И Мздыря, чтобы не отставать, тоже залез и тоже попал. А дерево в село ещё раньше попало. Оно выросло из яблочной косточки, поэтому с ног до головы было покрыто красными яблоками и называлось яблоней.

А село называлось Новосёловкой. Правда, жили в нём не новосёлы, а старожилы, потому что их детки-новожилы в город укатили, чтобы пожить как люди. Хотя это непонятно. Вроде в селе они были не люди, а иностранные планетяне с присосками вместо пальцев…

В общем, взяли и укатили! Но оставшиеся старички и старушки всё равно одни не остались, потому что каждое лето в Новосёловку приезжали детки их деток, которые по-научному называются – внуки. Приезжали попить коровьего молока, съесть колючий огурец, искупаться в речке, погладить живую собаку, попрыгать босиком по луже и залезть на яблоню, чтобы уж наверняка в село попасть и пожить по-человечески.

Кстати, пожить как люди и пожить по-человечески совсем не одно и то же. В городе пожить как люди можно, а вот по-человечески не получается. Потому что в городе вместо коровьего молока заставляют пить пакетное, и огурцы там не колючие, и речка так далеко, что пока доедешь, уже возвращаться надо, а встречные собаки гладиться не дают и кусаются, а лужа бензином пахнет, а вместо живых яблонь вдоль дороги мертвецы стоят и столбами притворяются.

Зато в селе даже самая завалящая лужа пахнет воздухом, и полно витаминов. Только не в аптеке, а прямо во саду-ли-в-огороде. Их даже мыть не надо – об живот вытер и готово!

* * *

А ещё в селе церковь есть. В деревне нет, а в селе есть! Этим как раз село от деревни и отличается. В церкви хорошо, потому, что там всё плохое оставить можно – как в больнице больной зуб. И главное, для этого ничего выдирать не надо, а надо просто рассказать Богу про свои плохие дела, и Бог сотрёт их, словно нехорошее слово на заборе, чтобы нехорошие слова хорошее не заслоняли.