Салават-батыр

— Вот ведь неугомонные какие! Столько лет со мной из-за Симского завода судились. Вам этого мало показалось. Теперь, ко всему прочему, в мою работу встреваете. Учтите, я вас еще самого к ответу привлеку за то, что вы беглых наемных работных людей выгораживаете, — пригрозил он и, резко повернувшись к ходокам спиной, быстро вошел в дом.

Так и не удалось Юлаю Азналину найти справедливость на своей собственной земле. Вернувшись восвояси, он сгоряча, несмотря на усталость, уселся писать письмо своему приятелю Рычкову.

VI

Ознакомившись с посланием старшины Шайтан-Кудейской волости Юлая Азналина, Петр Иванович Рычков немедленно отправился к оренбургскому губернатору.

— Ваше превосходительство! Убедительно прошу вас помочь уладить один вопрос.

Узнав, о чем идет речь, губернатор Рейнсдорп изменился в лице.

— Сперва этот Азналин сам меня всякими прошениями донимал, теперь через вас решил действовать. Сколько времени ушло на тяжбы из-за постройки завода, и вдруг на тебе, он уже и за беглых заступается!.. Весьма недостойное поведение для человека в звании старшины! А вы, уважаемый Петр Иванович, прошу меня извинить, тоже всяким преступникам потакаете…

— Позвольте, Ваше превосходительство! Насколько мне известно, старшина Азналин никаких преступлений не совершал, — возразил ему Рычков. — Это весьма достойная и влиятельная личность. Он пользуется в России достаточно большим авторитетом, хотя бы как доблестный участник наших военных походов. В башкирских восстаниях участия не принимал. Он исправно служил и не раз доказывал свою верность царю. Об этом мы с вами не должны забывать.

— Знаю, знаю, Петр Иванович, можете не утруждать себя. Все это мне доподлинно известно! — нехотя согласился губернатор. — Азналин действительно имеет репутацию человека благонадежного. До некоторых пор на него вполне можно было положиться. И мы, со своей стороны, видя в нем опору, неплохо к нему относились. Но нельзя же злоупотреблять нашим доверием. Что-то стал он чудить в последнее время. Далеко за примером ходить не станем, посудите сами, разве это входит в круг его полномочий — за беглых работных людей ходатайствовать? Нет у него никаких прав вмешиваться в дела Твердышева!

— Ваше превосходительство! Как говаривал, напутствуя меня сюда, мой батюшка, важно с тутошним народом задружить и на новых землях кулаками не размахивать. Нам тоже не след терять доверие таких лояльных людей из числа башкирцев, как Азналин. Ежели мы их от себя оттолкнем…

— Ну и что?! Чем нам это грозит? — запальчиво произнес Рейнсдорп, перебив Рычкова, и добавил: — Запомните, любезнейший Петр Иванович, пока я исполняю обязанности губернатора, они нам ничего не сделают. Я вот токмо одно не могу взять в толк: вам-то это зачем — башкирцев защищать? Вам — участнику экспедиции под предводительством главы Сената Ивана Кирилловича Кирилова и помогавшему князю Урусову в подавлении бунта Карасакала?! Как вы сами объясните столь странную перемену?

Слова губернатора задели Рычкова за живое.

— Попрошу вас, Ваше превосходительство, впредь со мной в подобном тоне не разговаривать. Это во-первых. Во-вторых, я должен вам заметить, что в пору моего участия в оренбургской экспедиции Ивана Кирилловича мне было всего-навсего двадцать лет с небольшим, а во время подавления бунта Карасакала — едва двадцать восемь исполнилось. И я, по молодости, многого еще недопонимая и не задумываясь над тем, что хорошо, а что плохо, лишь слепо исполнял чужую волю и подчинялся приказам моего начальства. Наконец, в-третьих… Тогда я еще не был ученым. Сейчас же мне, слава Богу, далеко за пятьдесят. И у меня вполне достаточно как жизненного опыта, так и научных знаний. Поэтому на башкирцев я смотрю уже совершенно иными глазами. За тридцать с лишним лет общения я хорошо изучил их быт, обычаи, нравы, привычки, национальный характер и с полным на то основанием смею утверждать, что башкирцы — это дети природы. Большинство из них по-детски простодушны и неиспорченны. У них чистая душа. Они не способны на подлость, а на добро всегда готовы ответить добром. В целом, это бескорыстный и бесхитростный народ.

— Вот уж ей-богу… — усмехнулся Рейнсдорп. — Отчего ж они тогда, такие смирненькие, постоянно бунтуют?!.

— Так ведь и русские крестьяне бунтуют, не так ли, Ваше превосходительство?! — отпарировал его ехидное замечание Рычков и, воспользовавшись наступившей заминкой, продолжил: — Мы, великороссы, в обход грамот, жалованных Иваном Грозным после присоединения Башкирии к России, беспрестанно тесним и грабим башкирцев, безнаказанно разворовываем и незаконно отнимаем у них земли, облагаем непосильными податями, лишаем свободы, продаем и покупаем их, беспощадно истребляем. Чтобы предотвратить новые выступления, мы додумались аж до того, что запретили людям близлежащих деревень общаться друг с другом. И они все это должны, по-вашему, терпеть? А вы попробуйте-ка поставить себя на их место, Ваше превосходительство!..