Салфур: Тайны Запретного Леса

Он ни в коем случае не желал показаться Нисе малодушным, робким и особенно навязчивым, подобно уличной собаке, надоедливо вьющейся под чужими ногами. Просто смешанные, словно настойка дико-ядовитых трав, чувства не позволяли ему ровно дышать.

– Ты точно в по… О, неужели это оно? – неожиданно всплеснула руками Ниса и, оставив скорчившегося от чувств Брана, побежала в сторону темно-зеленого пушистого кустарника. – Смотри, Бран, кажется это то, о чем ты говорил. Та самая белиберда плющевидная. Все в точности, как ты и описывал! – хлопая в ладоши, радовалась девочка.

Бран, отринув свои горестные чувства, сжигающие его изнутри, до более подходящего на это времени, подошел к Нисе и, опустившись на колени, почти прошептал:

– Да, это именно будра. То, что нам нужно. Ты молодец, Ниса.

Ниса легонько улыбнулась, будто окрыленная сброшенным с хрупких плеч грузом. Довольная собой, она стала быстро охапками срывать кустистую траву. Бран неосознанно положил свою ладонь на ее запястье, и они мгновенно встретились взглядами. Его прозрачно-серые, слегка опухшие в тонких подтеках соленых слез, залегших у нижнего века, глаза и ее – такие яркие изумруды, до нельзя наполненные жизнью и цветением первой весны. На Нису внезапно нахлынуло ощущение чрезмерной признательности и нелепого смятения. Этот странный с виду жест оказался для нее на удивление приятным, а глубоко внутри зародилась надежда, что за этим, таким многозначительным в их уединении движением последуют какие-то очень важные слова. Ниса до конца не понимала, чего именно она ждет, но этот факт ничуть не мешал ее сердцу так взволнованно трепетать, так учащенно биться.

– Я хотел сказать, что нельзя вот так срывать лишь вершки, нужно вырывать будру с корнем, он нам еще пригодится… для Арин, – спешно убрав свою вспотевшую ладонь с тонкого, немного костлявого запястья Нисы, сказал Бран. – Вот так, смотри, – затаив дыхание, он стал показывать и рассказывать о том, как именно нужно собирать это цветистое растение.

Но Ниса уже совсем этим не интересовалась, она продолжала впиваться взглядом в заинтересованного чудным занятием мальчика. «Он словно не от мира сего, совсем загадочный. Будто и не человек вовсе, а какой-нибудь эльф или зелиген из древних мифов», – подумала девочка, приобщаясь к монотонной работе и собирая сорванные корешки в карманы своего грязного платья.

– Вот и все. Этого должно хватить, – сказал Бран, снова обратив свое задумчивое лицо к Нисе.

– Замечательно, – нервно выпалила Ниса, ярко улыбнувшись.

Она до сих пор желала выудить из юноши хоть одно весомое словечко или получить какую-либо эмоциональную реакцию на свой трогательный, душевный рассказ. К ее разочарованию, ничего не последовало. От этого груз, иллюзорно переданный ею Брану, просто-напросто всей своей тяжестью возвратился обратно на ее слабые плечи, залег глубоко в ее душевных ранах.

– Это действительно чудесно. И что ты там еще говорил? Гусиная лапка? Ну так чего же мы ждем? – продолжала тараторить Ниса.

Резко выпрямившись, девочка быстро зашагала в лесную мглу, всеми силами стараясь скрыть вновь возникшее между ею и Браном звенящее напряжение.

Спустя пару часов практически безрезультатного блуждания по кустистому бору Бран остановился и, опершись руками о дрожащие от усталости колени, сказал:

– Ниса, кажется, я чувствую мускусный дух.

Ниса повернула голову и, немного скривив лицо в непонимающей гримасе, ответила:

– Мускусный дух? Ты о чем?

После того как непрекращающийся дождь, утомленный проделанной работой, все же перестал стучать о глинистую лесную почву, Бран смог глубоко вдохнуть в легкие воздух, наполнив их самыми различными причудливыми и дикими ароматами: мокрой от сырости травой, которая пахла свежими огурцами и едкой углеродной горечью; вечнозелеными листьями копытня, походившими на жирных скользких лягушек, что благоухали черным пряным перцем и холодной древесной камфорой. Бран невольно отметил про себя, что доктор Рэй неоднократно говаривал о том, что это растение в народе именуют не иначе как лесным перцем, и нисколько не ошибся. Ароматы природного окружения, смешиваясь воедино, играли свою причудливую симфонию и создавали в обонянии Брана нечто вроде травнической библиотеки, из которой он мог с легкостью выделить то, что ему было необходимо. Нотки прелых осенних листьев окутывал легкий дурман березовой коры, а еловые иголки и крупные шишки, мелко хрустящие под ногами, подобно первому свежему снегу, выделяли из себя неимоверно сладкий, смолистый дух эфирных масел. Но сердцем этого аромата, его душой оставался терпкий землистый петрикор, лихо витающий по всему лесу и слегка щекочущий ноздри юноши. Где-то далеко за стеной плотных ароматов скрывалось нечто неимоверно экзотическое, практически неуловимое. Оно витало над остальными запахами, как белое лебединое перышко над глубоким безмятежным озером.

– Кажется, нашел. Надеюсь, это все же она… ангелика, – выпалил Бран, поспешно свернув с залитой перегнившей листвой тропы.