Салют из тринадцати орудий (ЛП)

Сходство действительно было явным. В гостиной Стивен задумался о возможном семейном сходстве. В данном случае оба брата — флотские офицеры того типа, который ему больше всего нравился. Их обветренные, интересные, умные лица выражали открытость и дружелюбие без неловкости, самодовольства и высокомерия, присущих иногда армейским.

Оба внешне оказались очень похожими, и Эдвард Смит обладал точно таким же жалобным, добрым смехом и теми же движениями головы, как и его брат Генри.

Миссис Уильямс обратилась к нему за поддержкой:

— Конечно же, вы, сэр, зная мистера Обри столь долго, сможете ему объяснить, как ошибочно срываться с места столь дико в преддверии дня рождения дочерей и ожидаемого созыва парламента?

— Что ж, мэм, — ответил капитан Смит с тем же смешком и наклоном головы, — несмотря на все желание услужить вам, боюсь, это выше моих сил.

Это оказалось выше чьих угодно сил. Раз Джек Обри заговорил служебным тоном, София, Диана и Стивен прекрасно понимали, что он может и планирует резко сорваться с места. Стивен, в частности, много раз видел примеры подобного. Если можно заполучить хоть какое-то преимущество в море, если не терять ни минуты: будь то выигрыш ветра, погоня, бой или бегство, корабли под командованием Обри могли отдать концы и безвозвратно исчезнуть вдалеке, оставляя на берегу матросов в увольнении, предметы быта и даже священный капитанский кофе, не говоря уж о неисполненных светских обязательствах. Стивен знал, что такое положение дел не изменить, знал все время, и потому сейчас угрюмо пялился с квартердека «Сюрприза» на взморье — жертва собственного дара убеждения.

Пять-шесть дней на берегу позволили бы значительно упростить дела. Но, с другой стороны, в море Джек в безопасности. Предстоящее открытие парламентской сессии давало ему возможность совершить еще какой-нибудь опрометчивый поступок. И с еще большей вероятностью, потаенное враждебное влияние могло приписать ему что-то подобное — с помощью провокации третьего лица или чистой выдумки. Нет, в целом Стивен рад был выйти в море. В делах еще оставался некоторый беспорядок, но Джек всё устроил так, что их казначей отправится за ними из Плимута, присоединившись к команде у Эддистонского маяка. Стэндиш привезет с собой кучу всего, включая почту. Лоцманский катер заберет ответные письма.

Опять-таки, впереди еще стоянка в Лиссабоне. Даже с учетом всех недостатков (раздражающих лишенный привычного бальзама и без того испортившийся, но в целом выигравший характер Стивена), великое плавание, которого он и Мартин, как естествоиспытатели, так долго ждали, наконец-то началось. Плавание это было еще более важным для Мэтьюрина с точки зрения политической разведки. В южноамериканских владениях сформировалась влиятельная профранцузская партия, выступающая за сохранение рабства. Стивен так же яростно выступал против Франции (империалистической бонапартистской Франции), как и против рабства. Его он ненавидел всей душой, как и любые другие формы тирании, например, кастильцев в Каталонии.

Остальные соплаватели Джека Обри, особенно служившие вместе с ним с самых первых его командований, тоже вполне привыкли к внезапным отплытиям. И хотя то, что фрегат отбыл из Шелмерстона, увешанный позорно болтающимися концами, с открытыми горшками краски на палубе, наполовину соскобленной, а наполовину зачерненной смолой и сажей черной полосой по правому борту и всем офицерским бельем на берегу, их не ранило душевно, но затронуло физически. Весь этот ужасный, неподобающий морякам беспорядок необходимо убрать, не теряя ни мгновения.

Все были на палубе. И раз Пенли-хэд остался далеко за кормой, то почти вся команда оказалась чрезвычайно занятой. Но ничуть не расстроенной или удивленной. Все хоть что-то понимающие бывалые матросы знали: Джек Обри редко или вообще никогда не выходит в море в такой страшной спешке, если у него нет добытой в частном порядке информации («А кто будет, приятель? Кто будет-то?» — спрашивали самые бывалые, постукивая по крыльям носа) о противнике, которого можно атаковать, или о прекрасном трофее в нескольких сотнях миль. Поэтому они рванулись исполнять свои обязанности с еще большим усердием, чем требовала простая привязанность.

Том Пуллингс, называемый из вежливости капитаном, но фактически всего лишь коммандер королевского флота (как и многие офицеры его ранга — без корабля под командованием) снова отправился в плавание волонтером. Сейчас он делил квартердек с Джеком. Дэвидж вместе с плотником и самыми сильными матросами крепил на миделе многочисленные шлюпки фрегата. Вест и боцман на баке будто бы играли в «кошкину люльку» невероятным количеством каната. А вокруг них, над ними, за бортом карабкались матросы, каждый — целеустремленный моряк, занятый своим делом.