Салка Валка

Превосходство, с каким держался мальчик, его независимость делали его в глазах Салки образцом величия и силы. Знакомство с Арнальдуром вознаграждало ее за те унижения, которые ей приходилось терпеть. Однако их дружба не основывалась на равенстве; он был идолом, которому она поклонялась, его симпатии и антипатии были ее симпатиями и антипатиями, она принимала от него все, верила с одинаковой готовностью всему — вероятному и невероятному, и хотя ей было неполных двенадцать лет, она всегда ждала его с сильно бьющимся сердцем, нетерпеливо, как трава ждет ночной росы. Кровь ее бурлила от радости, которая еще не обрела ни формы, ни значения. Совсем по-иному тянулся Арнальдур к Салке Валке. Во сне и наяву его волновали мечты о таинственном, неизвестном, и человеческая душа, не стремившаяся обратить его к жестокой действительности, а, наоборот, видевшая в нем обладателя неведомой тайны, эта душа стала его самым близким другом, которому он открывал свои мысли. Какое утешение для бедного измученного существа — возможность поверять свои сокровенные мечты, не принадлежащие ни времени, ни пространству! Не важно, что твой поверенный жалок и беспомощен, ему прощаешь все его грехи. Да боже мой, им мог быть и скулящий бездомный щенок, лишь бы он смотрел на тебя как на высшее существо. Арнальдур никогда больше не напоминал Салке Валке о том, что она грязная, правда, может быть, с тех пор она и не ходила грязной. Начиная с пасхи не было вечера, чтобы она не умылась и не расчесала волосы. Однажды они заговорили о двух братьях, злых мальчишках, не упускавших случая оскорбить Салку или швырнуть в нее камень. Арнальдур лишь сказал:

— Фу, да они вшивые.

С тех пор по утрам и вечерам девочка тщательно осматривала свою кровать, нет ли там насекомых. Теперь она ходила в голубом платье с черным бантом на боку и радость жизни пела в ее юной душе.

Маленькая Сальвор Вальгердур была далеко не глупой; в сравнительно короткий срок она научилась читать по слогам и писать. Однажды вечером она сидела за грифельной доской в ожидании Арнальдура. Сегодня у них состоится первый урок арифметики. Ни о чем особенно не думая, она машинально выводила белые черточки на черной поверхности. Даже если твоего умения недостаточно для того, чтобы придать этим черточкам определенную форму и смысл, все же приятно, что и ты можешь что-то нацарапать, и радость нисколько не уменьшается от того, что все это можно тотчас стереть. Девочка начертила небольшой кружок, внутри кружка поставила две точки, между ними палочку, под ними горизонтальную черточку — получилось лицо. Несколько мгновений она изумленно смотрела на изображение. Затем она приделала ноги, идущие непосредственно от головы, от щек протянулись руки, и тут она не удержалась и фыркнула. Боже мой! Но не успела она обнаружить, что человечку не хватает туловища, как услышала голос Арнальдура. Он здоровался на кухне. В смущении, не сообразив, что рисунок легко стереть, Салка заметалась, ища, куда бы спрятать доску. Увидев ворох белья на столе, она сунула ее туда. И тут на пороге появился Арнальдур с кепкой в руках. Мальчик не был особенно разговорчив, если только какой-нибудь случай не заставлял его говорить. Он вытащил книгу и предложил девочке начать чтение. Потом достал мел и велел ей писать.

— А где твоя доска? — спросил он. Салка Валка посмотрела на него, заморгала глазами и покраснела. Она и мысли не могла допустить, чтобы он увидел ее рисунок. Человечек, нарисованный ее рукой, почему-то смутил ее и вызвал какую-то странную робость. Тут Арнальдур вдруг заметил торчащий из-под белья кончик доски и потянулся за ней.

— Не смей, не смей! — крикнула девочка. Вскочив на ноги, она выхватила доску из его рук и спрятала за спину. — Нельзя смотреть!

— Да что ты! Это же обыкновенная доска.

— На ней кое-что нарисовано, тебе нельзя смотреть.

— А я видел… там нарисован…

— Неправда! — возразила девочка.

Не успев даже осознать, что происходит, они начали настоящее сражение. Стол отлетел в сторону. Противники вскочили на сундук, стоящий у стенки. Через мгновенье оба уже покатились по полу. К счастью, доска не разбилась. Поле битвы перемещалось из одного конца комнаты в другой, пока доска не очутилась на кресле старика. Казалось бы, чего проще — воспользоваться этим случаем и взять доску. Но мальчик и не подумал. Он продолжал бороться с девочкой. Трудно только сказать, насколько серьезна была эта борьба. Он не причинял ей боли, он только щекотал ее и делал вид, что хочет укусить ее. Но позвольте, из-за чего же завязалась драка? Забавляла она девочку? Нет, нет, тысячу раз нет, ей не нравилось, пусть он не думает, что ей это нравится! И она принялась кусаться, кричать и царапаться.

— Али, я прибью тебя, если ты меня не отпустишь! Слышишь?

Кресло опрокинулось. Подушки полетели на пол. Противники катались по полу. Все чаще раздавался смех, они щекотали друг друга, хватали за подбородок, за грудь, забирались под мышки, пока он, подмяв ее под себя, не прошептал ей на ухо:

— Я хорошо разглядел — там нарисован ребенок.