Сальмонельщики с планеты Порно

— Ну, я знал: если побегу — конец. Поэтому забрал свою пайку, как все, проглотил по-быстрому и потихоньку смылся.

После безвкусного обеда офицеры взялись за инструктаж. Как оказалось, у них с президентами фирм много общего — любят речи говорить.

Один, щеголявший полковничьими нашивками, взобравшись на пригорок, пустился разглагольствовать:

— Как все вы знаете, завтра в этом районе ожидаются серьёзные бои. Но как только об этом было объявлено, многие из вас засобирались в отпуск. Стыд и позор! — Полковник побагровел как свёкла, — Что такое война, по-вашему? Вы о своей стране думаете, вообще? Вы не солдаты, а сброд! Только и мечтаете домой смотаться!

Его слова меня уязвили. Этот полковник был ничуть не лучше какого-нибудь урода начальника, орущего на подчинённых за то, что те отказываются работать сверхурочно. Армейские офицеры упали в моих глазах.

— Отпуска никому не будет. Завтра пойдёте в атаку. Хорошо бы вас всех перебили. Ха-ха-ха-ха-ха! — Полковник кипел от ярости, и мне стало казаться, что он слегка свихнулся.

Обеденный перерыв подошёл к концу. Того и гляди могло снова начаться. Я разыскал унтера, который назначил себя мной командовать, и высказал, что о нём думаю:

— Что же вы отошли и ничего мне не сказали? Я попал в окружение и чуть не погиб!

— Ой, извини! Ну что ты так расшумелся! — Унтер улыбнулся и хлопнул меня по плечу, — В порядке компенсации можешь сейчас здесь работать, если хочешь. Здесь безопасно. Гляди, целую кучу бракованных винтовок тебе приготовили.

— Я инструменты потерял.

— Попросим в штабе новые.

— А вы уверены, что я опять не окажусь на передовой?

— Дальше отступать не будем. Не бойся.

Инструменты привезли, и я снова взялся за работу, но за день отремонтировал только шесть винтовок и понял: придётся мне сюда поездить, ой придётся. Война шла уже четыре с лишним месяца, и ей не было конца. Обе страны отказались принять помощь от сверхдержав, а ООН, куда обратились и та и другая, никак не могла решить, чью сторону занять. У этой организации были другие, более неотложные дела. Не будет преувеличением сказать, что на такие мелкие конфликты между соседними карликовыми государствами, как на семейные склоки, попросту не обращали внимания. В любом случае эта война имела все шансы продлиться ещё несколько месяцев.

Пора было собираться домой, и я начал складывать инструменты. И тут снова возник унтер со своей приклеенной улыбочкой.

— Ты вроде как опоздал сегодня, — сказал он, — Так что тебе положено взыскание.

Я испуганно посмотрел на него:

— К-какое взыскание?

— Пойдёшь ночью в караул.

— Что?! Не имеете права! — Я с силой воткнул отвёртку в землю, — Это дело военных!

Унтер сделал жест, будто хотел меня успокоить:

— Да не дёргайся ты! Подумаешь, караул. Ничего страшного. Будешь работать здесь дальше, а потом каждый час надо проверять склад боеприпасов вон за той скалой. Ночью обычно боёв не бывает. И на склад противник покушаться не собирается.

— Откуда это известно?

— У всех габатийцев дефицит витамина А. Почти у всех куриная слепота, — Он кивнул, — А к утру, в два часа, тебя сменят. После этого можешь отсыпаться в штабе.

И не забывай — за ночную смену платят в полуторном размере.

— Мне бы лучше домой. Жена будет беспокоиться.

— Я ей всё по телефону объясню. И потом, ты винтовок-то отремонтировал всего ничего!

Постепенно его тон менялся — теперь он уговаривал меня, как ребёнка. Унтер совсем не походил на японских офицеров, каких я видел в старых фильмах о войне. Вёл себя как-то странно, если учесть, что он начальник, а я подчинённый.

Я решил его проверить:

— А если я откажусь?

— Откажешься? Да неужели? — Он угрожающе понизил голос, хотя улыбался по-прежнему, — Знаешь, мне о тебе всё известно. Тебе фирма приказала поступить в наше распоряжение. Так что я для тебя — всё равно что директор фирмы. Хочешь, чтобы я сообщил, как ты тут работаешь?

— Ясно, — вздохнул я, — Хорошо, я постою в карауле.

— Ха! Стоять не нужно. Просто сиди и занимайся своим делом, — Унтер вдруг расслабился и, снова перейдя на безобидный тон, одарил меня покровительственной улыбкой, — Об ужине для тебя я позабочусь, — С этими словами он удалился, мурлыча что-то себе под нос.

Я встал и потянулся. Стрельба была где-то далеко, солдат в округе заметно поубавилось. Подул лёгкий вечерний ветерок. Солдаты проходили мимо по двое, по трое, непринуждённо болтая. На лицах читалось облегчение: рабочий день кончился. Душой они уже были дома.

Я снова присел возле своих винтовок. Приноровившись, можно было продолжать работу и в сгущавшихся сумерках. Закончив с очередной винтовкой, я направился с ней к скале проверить боеприпасы. До неё было метров триста. Ящики с патронами и снарядами аккуратно сложили в шесть штабелей. Вроде всё в порядке.

На востоке, в рисовых полях, на приличном удалении, началась ночная заваруха. Доносилась канонада, стрельба, крики. Похоже, как и днём, шли мелкие стычки, в масштабах роты, и что-то вроде лесной партизанской войны. Разрывы снарядов озаряли небо, вырывая из сгущавшейся темноты чёрные силуэты далёких холмов.