Салочки с демоном

По сути он прав, формально Малица лишь госпожа, полноценной аристократкой считалась ее мать, отец получил лишь личное дворянство. Но ведь и леди не ошибка.

Саламандра кивнула. Пусть так, не стоит спорить из-за обращения.

— Люций Арс, — представился дознаватель.

— А дальше? — осмелев, спросила Малица.

Мужчина удивленно приподнял бровь и лениво добавил:

— Дознаватель его императорского величества, но это и так известно. Вам ведь доложили о моем приходе?

Саламандра кивнула.

Нет, она спрашивала совсем о другом. Люций Арс не простолюдин: слишком наглый, уверенный, привыкший к повиновению. Значит, раз нет указания на принадлежность к первому сословию в фамилии, дознаватель умолчал о статусе в клане, роде или стае.

— Что-то еще? — От дознавателя ничего не скроешь.

— Вы оборотень? — напрямик поинтересовалась Малица.

— Имеете что-то против?

Даже не подобрался, не насторожился. Уверен в собственном превосходстве.

Малица покачала головой, и допрос начался.

Саламандра подробно рассказала о дружеских посиделках на башне, о проректоре, причинах, заставивших за ним проследить, разговоре с лордом шан Теоном и бегстве от призрачных гончих. Дознаватель слушал, не перебивая и ничего не записывая. Ну да, оборотням не нужно, у них отменная память.

— Все это замечательно, госпожа, но на слово в таких делах никому не веришь. Слишком у вас все складно и слишком велико желание в силу некоторых причин опорочить достойных людей.

Господин Арс поднялся и навис над саламандрой. Ей стало страшно. На миг показалось, будто дознаватель вцепится в горло. Но он лишь буравил холодным волчьим взглядом, словно силился проникнуть в душу.

— Вам не кажется, это слишком? — подал голос декан. — Адептка Ирадос не обвиняемая, подобные методы запрещены.

Дознаватель лишь отмахнулся и попросил не мешать.

— Как вы объясните, что на лице досточтимого лорда Эльмира шан Теона, тайного советника императора Закрытой империи, нет ни ожогов, ни шрамов? — вопрос прозвучал как удар бича.

Малица на мгновение задумалась, а потом выдала логичное объяснение:

— Потому что это легко лечится магией.

Дознаватель чуть заметно усмехнулся.

— По-вашему, милорд проделал это за пять минут?

— Почему за пять минут? — удивилась саламандра. — За ночь.

— Увы, ночью на нем не было маски, скрыть подобное увечье не удалось бы. — Господин Арс окончательно запутал Малицу. — Значит, вы оговорили важного гостя.

— Этого гостя выслали из страны, — напомнила саламандра, теряя терпение.

Дознаватель ей не верил и даже не думал этого скрывать. Играл на стороне вампира? Вдруг он сейчас ее похитит? Но вместо этого господин Арс равнодушно сообщил, что наложит на Малицу заклятие правды.

— Предупреждаю, любая, пусть даже самая крошечная, ложь обернется болью.

Саламандра кивнула, декан скрепя сердце тоже дал согласие.

Малица недоумевала, зачем оборотню подобное заклинание. Он и так давно знает, лжет ли свидетельница: по запаху. Когда говоришь неправду, всегда нервничаешь, значит, иначе дышишь или потеешь.

Дознаватель склонился над Малицей и, не мигая, уставился в глаза. Зрачки его постепенно исчезли, оставив только радужку.

— Mai-rrr-ina! — произнес господин Арс и провел рукой перед лицом испуганной саламандры.

По телу пробежала судорога. Оно на миг заледенело, а потом стало прежним, живым.

Дознаватель довольно кивнул и моргнул, вернув глазам нормальный вид.

— Не бойтесь, госпожа Ирадос, издержки профессии. Потом привыкнете.

— Привыкну? К чему? — испуганно переспросила Малица.

— Маги часто имеют дело с дознавателями. Итак, правду ли вы рассказали? У меня нет времени задавать вопросы.

Саламандра кивнула и заверила, она говорила правду.

— Испытываете ли вы личную неприязнь к Нэйлу лан Тарро тер Лису? Например, за непоставленный зачет, отвергнутые чувства.

Малица нервно фыркнула. Отвергнутые чувства? Это чьи, ее?

— Нет, конечно! Я подозреваю его в измене, и только.

— Вы что-то утаили?

— Нет.

Тело ни разу не отозвалось болью, значит, саламандра не лгала.

Дознаватель довольно кивнул и снял заклинание. После протянул лист бумаги и самопишущее перо. Малица нахмурилась. Подписывать пустоту она не собиралась.

— Ваши показания, госпожа.

Щелчок пальцев, и лист испестрили строки. Саламандра вчиталась: действительно, ее слова.

— Отлично! — Получив подпись, господин Арс заметно приободрился. — Еще увидимся, госпожа Ирадос. И напоследок, — дознаватель обернулся в дверях, смерив Малицу тяжелым взглядом, — не покидайте город. Вы не под домашним арестом, но проходите важным свидетелем.

Саламандра пообещала и перевела дух: господин Арс оставил ее в покое. Вслед за ним вышел декан, во время допроса исполнявший роль молчаливого наблюдателя. Он тоже поставил подпись на протоколе, добавив фразу: «Записано со слов Малицы тер Ирадос верно».

В палату бочком просочился Кристоф. Выглядел он несколько помято, зато живой.

— Ушел? — Юноша покосился на дверь. — Целых два часа меня мучил!

Речь, разумеется, шла о дознавателе, а не декане. Кристофу пришлось остаться с ним один на один, так как совершеннолетие юноша уже справил.