Саломея

Елена молча пила горьковатый зеленый чай, заваренный слишком крепко, и оглядывала комнату. Кира сказала правду, в квартире был явный переизбыток книг. Елена еще не видела остальных трех комнат, но могла судить по столовой и обширной передней, больше похожей на холл. Все стены сплошь были зашиты простыми стеллажами из некрашеной лиственницы, а полки забиты рядами и стопками книг, связками брошюр и рулонами свернутых карт. Человек, обитавший здесь, жил книгами и ради книг, – это становилось ясно даже с закрытыми глазами, стоило вдохнуть застоявшийся, чуть затхлый запах огромной библиотеки.

Наталья Павловна поймала взгляд Елены, которым та обводила бесконечные полки, и слабо улыбнулась, касаясь губами края дымящейся чашки:

– Да, впечатляет. Особенно когда пытаешься хоть немного прибраться в этих хоромах, вытереть пыль… Ничто не помогает. У Вадима была астма, я говорила ему, что книги однажды его задушат… Но видите, вышло иначе. Разве можно что-то предугадать? Я все думаю, думаю об этом – какая яркая у него была жизнь и какой страшный конец! Кому он помешал, кто на него поднял руку? Ясно, что не бедняжка Кира, но кто тогда?

– Неужели у следователя нет на примете других подозреваемых? – Елена поставила опустевшую чашку, и Наталья Павловна, не слушая возражений, вновь наполнила ее.

– Я спрашивала его. Он все шутит, мерзавец! – Женщина неожиданно повысила голос и заговорила со сдавленным, яростным негодованием: – Он еще может шутить, схватив невинного человека! Говорит, что вообще никогда никого не подозревает, не в его это обычае, дескать. Просто ждет, когда наберется побольше улик. А на– счет Киры сказал, что тут же отпустит ее, если она сумеет четко объяснить, откуда у нее взялась голова.

– Но ведь понятно, что голову ей подкинули!

– Это вам и мне понятно, а он желает знать, кто это сделал. И я его за это не осуждаю! – Наталья Павловна вздохнула. – Все против Киры, все! Ну, не приезжала бы она хотя бы сюда в ту ночь, так нет! Именно тогда ей и понадобились вещи! А теперь в показаниях консьержки значится, что Кира вышла из подъезда с тяжелой черной сумкой, и следователь намекнул, что она вполне могла унести голову. Да еще эта проклятая баба показала, что Кира выглядела расстроенной. Что она в этом понимает!

– Консьержка – это Анастасия Петровна? – припомнила Елена дотошную цербершу из соседнего подъезда. – Такая худенькая, в красном берете?

– К счастью, нет! – неожиданно перекрестилась хозяйка. – Она заступила на дежурство позже, в семь утра. Уж это такая язва, не приведи Господь, и к тому же ненавидит Киру! Она бы ее так перед следователем расписала! При желании ведь можно уничтожить человека парой слов, вы со мной согласны?

Елена полностью согласилась с этим, с горечью осознавая, что улик против Киры становится все больше, а возможностей для ее оправдания – все меньше. Она с робкой надеждой поинтересовалась:

– А что, время смерти профессора совпадает с визитом Киры? Об этом вы не спрашивали?

– Он сам мне сказал – да, у нее была возможность убить отчима. Он умер на рассвете, между пятью и шестью часами утра. Именно незадолго до шести она и покинула квартиру с сумкой.

– Ну почему ей так не везет?! – воскликнула женщина. – Смертельно не везет, если допустить, что она ни в чем не замешана!

– Вот именно, если допустить, – эхом откликнулась тетка Киры. – А если она все же виновна, то вела себя крайне глупо, попадаясь всем на глаза. Она ведь пожелала вахтерше доброго утра, представляете?!

Елена только всплеснула руками. Наталья Павловна многозначительно покачала головой:

– Впрочем, все это меркнет перед загадкой, как и почему Вадим вдруг вернулся из командировки в ту ночь? Когда оказался в квартире – одновременно с Кирой или все же после нее? Врет она, что не встречалась с ним, или нет? Почему Вадима, если он приехал на рассвете, после отъезда Киры, не видела вахтерша – ведь с пяти до семи утра она безвылазно сидела на своем месте и пила чай? А вот в течение своей смены она несколько раз задремывала, ложилась на диванчик, и в это время мимо нее мог бы незаметно пройти человек, у которого был свой ключ от подъезда. У Вадима он был.

– Да, единственный способ доказать невиновность Киры – найти свидетеля, который видел, что профессор приехал позже… – пробормотала Елена. – Но это, как я понимаю, невозможно?

Наталья Павловна вновь покачала головой, на этот раз с видом глубокого уныния.

– И он никак не мог незамеченным пройти утром мимо вахтерши?

– Увы, никак.

– Она так уверена в себе? Ведь это значит…

– …что Вадим был наверху всю ночь или часть ночи, – вместо нее закончила фразу Наталья Павловна. – То есть виделся с Кирой.

– Вы сами способны в это поверить?

– Не спрашивайте, – тихо и жутко проговорила та, и ее блестящие черные глаза вдруг померкли, будто подернувшись тусклой пленкой. – Если я перестану ей верить, кто же у нее останется?