Саломея

– Да, большие деньги сюда были вложены, я вам скажу! Два года назад они купили квартиру в соседнем подъезде и начали этот бесконечный ремонт, то одно, то другое… А я прямо тут, внизу! – И он постучал согнутым пальцем по столешнице. – И конечно, существовать стало невозможно, я каждый день поднимался, выяснял, что они здесь творят! Залили – три раза, сверлили – месяц, болгарка работала целую неделю… Дверные проемы они равняли, скажите на милость! Заказали двери, массив дуба, а проемы везде оказались разные… Потом паркет нарезали и циклевали – едва с ума я не сошел!

– Это что, – меланхолично заметила соседка, лениво водившая вилкой по своей тарелке, полной остатков еды. Она тоже объелась и тяжело переводила дух. – Главное, чтобы не было перепланировки. У нас сделали одни такие перепланировку, так теперь и с отоплением проблемы, и слышимость стала ужасная. Наверное, где-то трещина прошла, мы же под обоями ничего не видим!

– А кто знает, делали тут перепланировку или нет? – желчно ответил толстяк. – Шум стоял такой, будто стену рушат, а придешь – мастер дальше порога не пускает. Все, мол, хорошо, все замечательно, а проект он мне так и не показал. Будто бы не было никакого проекта, раз стен они не переносили. Да я-то слышал, что наверху творилось!

– А вы сейчас пройдитесь по квартире, посмотрите, – заговорщицки понизила голос женщина.

– Ходил уже. Вроде все, как было, у меня ведь точно такая квартира. Ну, конечно, из-за другой мебели комнаты кажутся или больше моих, или меньше… Но стены все на местах. Даже пожаловаться невозможно!

Казалось, именно это соображение угнетало мужчину больше всего. Обведя взглядом опустевшие графины, он с досадой крякнул и добавил:

– Водки пожалели. Вообще, что это за поминки? Еды не хватило, стульев не достает, столько людей назвали, а куда их девать, сами не знают. Пойду я к себе. Что-то голова разболелась.

– Пора и мне, – заторопилась соседка, выбираясь из-за стола. Увидев Киру, слушавшую их с самым внимательным видом, женщина вдруг всполошилась и, изобразив неуверенную улыбку, мгновенно исчезла в прихожей.

Толстый сосед, также обнаружив рядом девушку, еще раз крякнул и без признаков смущения произнес:

– Мои соболезнования.

– Спасибо, – сухо ответила Кира.

– Что ж ты… Вы, – поправился он, так как взгляд девушки мгновенно стал колючим, – теперь здесь будете жить?

– Понятия не имею, – все так же неприязненно ответила она.

– Ну да… Я имею в виду, потом, когда…

– Когда меня выпустят на свободу окончательно? – Кира пожала плечами и с видом полного равнодушия закончила: – Я еще ничего не решила.

– Тогда счастливо оставаться, – забормотал толстяк, боком двигаясь к двери. – Если вдруг вздумаете продавать батюшкину квартиру, загляните ко мне, уж пожалуйста! У меня родственница мечтает переехать в этот район…

Кира молча проводила его сверлящим взглядом, который сбил наконец самоуверенную маску с развязного соседа. Она повернулась к нему спиной, когда он все еще что-то бормотал на прощание, и сообщила Елене:

– Жутко неприятный тип. Просто рехнулся после того, как отец с теткой сделали ремонт. Никакой перепланировки не было, но он ходил в ЖЭК, доказывал, что мы сломали стену между квартирами, кляузничал, ставил палки в колеса.

– Такие везде есть, – рассеянно ответила женщина. Убедившись, что Михаила нет за столом и решив, что его появление уже маловероятно, она потеряла интерес к происходящему.

– А вон того прыщавого паренька видите? – Кира указала на молодого человека, безмолвно сидевшего неподалеку от ее тетки. – Этот со мной пришел. Сопровождающее лицо… Знаете, с той минуты, как следователь сказал, что подозревает в убийстве кого-то другого, мне даже тюрьма не противна. Я готова сидеть, сколько угодно, была бы надежда! Без надежды страшно жить, правда?

– Правда, – согласилась Елена, поднимая с пола сползшую с колен куртку. Раздеваться по примеру прочих гостей в спальне ей не захотелось. – Вы ведь сумеете держать себя в руках, если я уйду?

– Идите! – неожиданно легко согласилась та.

Вглядевшись в лицо девушки, сильно осунувшееся за последние дни, но исполненное упрямства, Елена убедилась, что следователь не зря рассчитывал на боевой настрой Киры. Она больше не выглядела угнетенной жертвой обстоятельств, в ее серых глазах снова зажегся злой и очень живой огонек.

Елена поднялась из-за стола и бросила последний взгляд на Наталью Павловну. Та, безусловно, давно заметила ее, поскольку женщина сидела рядом с Кирой, но, раз взглянув, больше не смотрела на гостью, будто ее появление на поминках было в порядке вещей.

– Где здесь… – шепотом спросила Елена свою соседку.

– Туалет? – Кира махнула рукой в сторону открытой двери. – Напротив спальни. А следующая дверь – ванная.