Салон "Забвение"

Теперь Кэл держал окровавленную голову Доминго на коленях. Затем волочил труп по песку.

— Куда вы? — спросил Такен.

— К врачу… к чему дурацкие вопросы?

— Чтобы найти ответ, — терпеливо объяснил доктор.

— Он ранен… ему нужно внимание.

— Разве вашего недостаточно?

— Не в этом дело… Это же моя ошибка. Нужно сделать ЧТО-ТО… — Кэл замер, потрясенный. От ног Доминго тянулись по песку две борозды и уходили в шлюзовую камеру, стоящую прямо в песке. Откуда она взялась? Она здесь так же некстати, как и тело Доминго.

Кэл виновато взглянул на доктора и опустил руки.

— Так вы не помните ни про дверь, ни про то, куда она ведет?

Кэл отрицательно покачал головой.

— А ее вы помните? — спросил врач.

Кэл обернулся и увидел Линн, с большим надувным мячом. Из груди его вырвался стон, он зарыдал. Чья-то рука коснулась его плеча; Кэл повернулся и увидел Никки.

Она внимательно посмотрела на него, повернулась и пошла прочь, к неспокойному океану; тяжелые волны с шумом накатывались на песок, вдалеке слышались крики чаек.

— Нет! — крикнул он ей вслед. — Не надо!

Но она не остановилась. Кэл хотел побежать за ней, но не в силах был тронуться с места. Порывы ветра склоняли к земле верхушки молоденьких пальм.

Какой-то мужчина, то ли в рясе, то ли в мантии, преградил ей дорогу. Никки остановилась и что-то спросила у него. Он не ответил.

Вместо этого он выхватил из-за пояса чудовищных размеров нож. Не обращая на нож никакого внимания, Никки обогнула незнакомца и пошла дальше. Сердце Кэла бешено заколотилось, а мужчина быстрым движением вонзил нож Никки в спину.

— Нет! — закричал Кэл. Увязая в сыпучем песке, он бросился к упавшей жене.

Она лежала лицом вверх, но мужчина в мантии как сквозь землю провалился. Нож пронзил ее тело насквозь и вышел с противоположной стороны, однако вместо крови из раны сочилась, поблескивая на солнце, какая-то жидкость горчичного цвета.

Всхлипывая, Кэл повалился на колени, и в этот миг заметил слово, написанное прутиком на песке: ОТПРАВЛЕНИЕ.

На его плечо вновь легла чья-то рука; он быстро протер кулаками глаза и повернулся.

— Мистер Донли, — сказал Такен. — Пора просыпаться, — и в следующее мгновение Кэл опять оказался в кабинете. Он потряс головой, избавляясь от наваждения, и вопросительно посмотрел на гипнотизера.

— Как вы себя чувствуете? — обеспокоено спросил Такен. Взглянув на свои руки, Кэл увидел, что они дрожат мелкой дрожью, как в лихорадке. Усилием воли он заставил себя успокоиться и, вытерев ладонью мокрый лоб, откинулся на спинку кресла.

— Нормально, — сказал он. — Нормально.

Доктор с сомнением покачал головой, но спорить не стал.

— Вы весьма необычный человек, — заметил он, усаживаясь в свое кресло. — Я не смог забраться так глубоко, как намеревался, и провести стандартную процедуру постепенного возвращения в прошлое — ваше сопротивление оказалось слишком велико. Мне пришлось ограничиться избирательным зондированием, и, очевидно, оно оказалось для вас довольно болезненным. По-видимому, мы имеем дело с психогенетической селективной ретроградной амнезией временного характера, вызванной процессом стирания.

— А конкретнее?

— Не уверен, что узнал больше, чем вы.

Кэл прикрыл глаза; под веками поплыли радужные пятна.

— Даже не знаю, как теперь истолковать увиденное. То есть кое-что достаточно очевидно, но не все.

— Вы очень любите свою жену — я рискнул предположить, что это ваша жена.

Кэл кивнул головой.

— И вы опасаетесь за ее жизнь.

— Вот этого я как раз не понимаю. Вроде бы ей ничто не угрожает.

— Просто ваше сознание не чувствует опасности, — возразил доктор Такен. — Кстати говоря, мне еще ни разу не случалось встречать пациента, отягощенного столь сильным ощущением собственной вины и при этом производящего впечатление человека, неспособного к раскаянию вообще. Во-первых, вы чувствуете себя виноватым перед маленькой девочкой — дочкой, наверное? Во-вторых, перед собственной женой, и, на конец, перед погибшим мужчиной.

— Боюсь, что так оно и есть, доктор.

— Нет, вряд ли. Существует, конечно, небольшая вероятность того, что я допустил ошибку, но, судя по некоторым признакам, речь идет о неуместной виновности.

— Хотелось бы верить, что вы правы, но это трудно. Видите ли, я имею все основания полагать, что сам где-то ошибся, и в случившемся есть моя доля вины.

— А что вы ищете? — поинтересовался доктор.

— Сам не знаю. Ключ к странной загадке.

Такен ненадолго задумался.

— Должен сообщить вам вот еще что: судя по моим наблюдениям, полноценного курса в «Забвении» вы не прошли. В принципе это и так очевидно — по объему стертой памяти, — но есть еще одно свидетельство. Обычно стирание осуществляется медленно и крайне осторожно — в результате человек забывает строго определенный фрагмент, как будто из книги вырезали несколько последних страниц. То, что случилось с вами, — следствие поспешного и безжалостного вмешательства, больше напоминающего вырывание ПОЧТИ ВСЕХ последних страниц, хотя некоторые, изуродованные, и остались. Может, именно поэтому память возвращается к вам быстрее, чем обычно. Больше, к сожалению, ничего добавить не могу.