Салон «Зазеркалье»

Меня логика собеседников просто убивала. Ну ладно, они уверены, что флакончик с кислотой, равно как и ампула с цианидом, забрались в палату сами. Но ведь, получается, и штатив с капельницей тоже пришел к больному сам! Представляете зрелище? Прямо на глазах изумленной публики громоздкий штатив открывает дверь, подходит к кровати, закатывает больному рукав, и в вену совершенно самостоятельно вонзается игла. На фоне таких чудес небольшая ампула действительно могла прибыть в гордом одиночестве и влиться в систему незаметно.

А если подумать как следует, становится понятно, что, кроме прикованных к койкам пациентов, в палате находился хотя бы один посторонний человек, причем в обоих случаях. Естественно, это была медсестра, которая ставила капельницу. Вполне возможно, что туда уже заранее впрыснули отраву. Тогда медсестра и есть искомое астральное тело. Но как-то это несерьезно. Если бы цианид подействовал сразу, то медсестру заподозрили бы первую. Но чуть позже к больной могла подойти еще одна девушка в белом халате. И на глазах у пациентов добавить в баллон с физраствором немного жидкости. Голову даю на отсечение, никто из больных не обратил бы внимание на то, что сестричка появлялась дважды! И уж тем более, что это не та женщина, которая была в палате несколько минут назад. Белый халат и шапочка любых дам сделают похожими как две капли воды.

Ну что же, поиски киллера придется начинать с больницы. Если убийство — дело рук штатной медсестры, ее будет легко вычислить. Впрочем, тогда отравительницу наверняка арестовала бы полиция, не одна я такая умная. Так что, скорее всего, действовала залетная гастролерка. Значит, все, тоненькая ниточка оборвется…

От размышлений меня отвлек громкий плач. Нет, скорее рыдания. Я поморгала, и мой взгляд сфокусировался на происходящем. А происходило следующее. Облокотившись мощной грудью на стойку, Дайга поливала горючими слезами безвинный пластик. Еще одна гадалка, Кларисса, суетилась вокруг со стаканом воды.

— Дайга, что с тобой? Кто тебя обидел? — я тоже включилась в «ритуальный танец».

В ответ раздавались только всхлипы и стоны. От рыданий Дайга не могла говорить. За нее ответила Кларисса:

— Наш-то сосед, — выразительный кивок в сторону кабинета Сумкина, — что учудил! Сегодня приходит наша Алиса в салон и сходу — к Дайге. Уволю, кричит, вы что тут себе позволяете! У меня из-за вас неприятности будут! Я вас для чего на работу принимала, чтобы вы развлекались? В общем, оказалось, ей вечером позвонил Сумкин и наябедничал, якобы Дайга его привораживает. Кстати, с твоей помощью!

Я в растерянности села, как мне показалось, на стоящий сзади стул. Увы, только показалось. Сидя на полу и потирая ушибленное мягкое место, я задумчиво глядела на стул, оказавшийся минимум в метре от меня.

Можно считать, Сумкин своего добился. Бедная Дайга не скоро опомнится. Интересно, свое странное обвинение он высосал из пальца или в его дурной голове на самом деле зародилась такая нелепая мысль? Впрочем, сейчас следует подумать о более важных вещах.

— Кларисса, так чем дело-то кончилось? Выгоняет нас Алиса или как?

— Она полчаса тут кричала: то велела убираться вам обеим, чтобы глаза ее вас не видели, то заявляла, что ползаработка удержит. Но под конец вроде успокоилась. Да ты не переживай, Алиса баба вздорная, но, в принципе, не злая. Велела вам извиниться перед Сумкиным и бросить свои глупости. Думаю, все обойдется.

Я поднялась с пола. Хорошо Клариссе рассуждать. А как перед психом извинишься? Он в самых невинных словах усмотрит второй, а то и третий смысл, оскорбится еще больше. Ну, думай, великая сыщица! На кону твое рабочее место, которое ты нашла с таким трудом.

Эврика! Сейчас Дайга немного придет в себя, и мы с ней вместе напишем Сумкину письмо. Письмо — это документ. Даже если психотерапевт поймет его превратно, мы всегда можем потребовать, чтобы начальница прочитала наше творение и лично вынесла вердикт. Я схватила стакан, зачерпнула ладошкой немного воды и брызнула Дайге в лицо. Рев резко оборвался. Еще через пять минут администраторша пришла, наконец, в чувство.

— Дайга, солнышко, нам надо перед Сумкиным извиняться. Давай сочиним ему письмо? Ведь что бы мы ни сказали, он все переврет. Нужен документ, а не просто слова. Если наш придурок опять жаловаться полезет, хозяйка сможет сама убедиться, что он на нас наговаривает.

Все еще всхлипывая, Дайга согласилась на письмо. Кларисса достала из шкафчика лист белой бумаги и, склонившись над моим плечом, вместе с Дайгой стала обдумывать текст.

— «Уважаемый Сумкин!» Или «уважаемый господин Сумкин»? Как лучше написать?

— Уважаемый! Козел вонючий! Морда поганая! — русский язык Дайги совершенствовался на глазах. — Вычеркни это немедленно!