Салон «Зазеркалье»

— Ладно, пусть будет просто «господин Сумкин», я на все согласна, — не позволила я вовлечь себя в бесплодную дискуссию. — Пишем дальше. «Я, Дайга, администратор салона „Зазеркалье", прошу простить, если случайно была невежлива с вами. Перед лицом моих коллег торжественно клянусь, что никоим образом не хотела вас обидеть. Не скрою, я очень расстроилась, узнав, что какие-то мои слова или поступки вы расценили как посягательства на свою мужскую свободу. Уверяю вас, что никакого интереса к вам как мужчине я не испытываю. А посему ни сама, ни с помощью гадалки Земфиры, никогда не привораживала вас, не привораживаю сейчас и не собираюсь делать этого впредь. Более того, даже предложи вы мне руку и сердце, я, не задумываясь, отклоню столь лестное предложение. Надеюсь, после этого письма недоразумений между нами больше не возникнет. Еще раз прощу прощения, если что-то в моих действиях могло быть неправильно истолковано. С почтением…»

— Достаточно. Никакого почтения! — недрогнувшей рукой Дайга выдернула исписанный листок, схватила карандаш и решительно вымарала последние слова. — Я сейчас подпишусь, а тебя, Полечка, попрошу об одной услуге. Тут рядом в магазине ксерокс работает, слетай, ласточка, сделай копию письма. Оригинал я пока придержу. Появится Сумкин, брошу ему в морду. А копию лично отдам Алисе.

— Постой, а может, порвем это письмо, напишем что-нибудь поприличнее? — внезапно мне захотелось дать задний ход. — А то ведь Сумкин окончательно взбесится.

У меня появилось нехорошее предчувствие, что мы с Дайгой на всех парах несемся к собственному увольнению.

— Или я или этот псих! — гордо ответила еще не совсем опомнившаяся Дайга. — Письмо сегодня же будет у хозяйки. Если хочет, пускай увольняет!

Работать не хотелось страшно. И так голова забита посторонними мыслями, а тут еще Сумкин со своим поклепом. Я жалобно посмотрела на коллегу:

— Кларисса, сегодня, кажется, клиентов нет и не предвидится. Ты не согласилась бы меня на пару часов заменить, подежурить одна? А то я совсем выбита из колеи. Вот пройдусь по воздуху, приду в себя, и вечерком тебя домой отпущу.

Немного подумав, гадалка согласилась с моим предложением. И я галопом помчалась в больницу, где отравили Евдокию Федоровну. Конечно, полиция уже допросила ее однопалатниц, и не раз. Но, в отличие от следователя, я знала, в каком направлении двигаться.

Одно из главных достоинств Риги — расстояния, вернее, почти полное их отсутствие. Наш салон расположен в десяти минутах быстрой ходьбы от центральной больницы. Я прибежала туда к четырем, в кардиологии как раз закончился тихий час и начался прием посетителей.

У дежурной сестры я узнала номер палаты, где отравили их пациентку. Фамилию называть не пришлось, на лице молодой девчонки тут же появилось понимание, смешанное с некоторым сомнением. Чтобы она не приняла меня за отравительницу и не вызвала полицию, я назвалась племянницей жертвы. Заодно проверила свою легенду. Доверительно склонившись над больничным столиком, поведала дежурной, что на днях мне позвонил двоюродный брат Илюша, умолял приехать. Он немного не в себе… «Ну, вы понимаете, после такого удара…» Вот и попросил меня зайти к соседкам его матери, еще раз расспросить их про тот страшный день.

Похоже, девица поверила! Она вскочила и, слегка подавшись вперед, оживленно зашептала:

— Ой, что тут было! Понаехало полиции, арестовали нашу медсестру, совсем молоденькую, которая ту палату обслуживает. Думали, это она вашей тетушке капельницу с цианидом поставила. Но доказать не смогли, во флаконе-то яда не оказалось! Чистейший физраствор. И потом, цианид действует мгновенно. Тогда бы больная за пару минут коньки отбросила. А соседки уверяют, что ее дыхание еще долго слышали. Кто ввел яд — непонятно! Нашу сотрудницу выпустили, она теперь в соседнем отделении лежит, после нервного срыва отходит.

Я честно поохала и поужасалась в ответ. Медсестричка оказалась так любезна, что вызвалась меня сопровождать. Или я все же вызвала у нее подозрение, или любопытной девчонке самой хотелось услышать свежую больничную страшилку. Не сомневаюсь, что эта история стала любимой темой разговоров на ночных дежурствах. И во время всех пересудов рефреном повторяется фраза: «После обеда ее отравили… но в палату в тот день никто не заходил!»

Мы с дежурной зашли в палату, поздоровались с тремя лежащими на койках пожилыми женщинами. Я представилась и снова рассказала про свой приезд из Даугавпилса. Три пары глаз выжидающе уставились на меня. Новая больная, как я поняла, была уже полностью в курсе происшедшего. Не дожидаясь расспросов, бабки принялись излагать свои версии.

Собственно, версий было всего две, причем взаимоисключающих. По одной, убийство — дело рук страшного больничного маньяка, который бродит по отделениям и вливает своим жертвам в капельницы цианид. По второй, смерть Евдокии Федоровны — проделки какого-то невидимки. Может быть, даже привидения. Ведь в тот день к ним никто не заходил!

Я решила задать несколько наводящих вопросов: