Сальтеадор

– Жаль, что вам, сеньора, пришлось проехать горными тропами сегодня и вы не отложили свое путешествие на три недели, – заметил Сальтеадор, обращаясь к молодой девушке. – Тогда вы бы встретили на своем пути не разбойников, которые так напугали вас, а честных людей, и они сказали бы вам: «С богом путь свой продолжайте», – и даже, вероятно, сопровождали бы вас.

– Зато, сеньор, мы встретили, – ответила дочь дона Иниго, – дворянина, который вернул нам свободу.

– Не надо благодарить меня, – возразил Сальтеадор, – ибо я подчиняюсь власти более могучей, чем моя воля, власти, которая сильнее меня самого.

– Что же это за власть?

Сальтеадор пожал плечами:

– Право, не знаю: на свою беду, я подвластен первому впечатлению. Между сердцем и разумом, разумом и рукой, рукой и шпагой у меня полное согласие, и оно заставляет меня то свершать зло, то творить добро – чаще зло, нежели добро Но как только я увидел вас, чувство симпатии к вам исторгло гнев из моего сердца и прогнало так далеко, что, клянусь честью дворянина, я поискал его взглядом, да так нигде и не обнаружил.

Пока молодой человек говорил, дон Иниго не сводил с него глаз, и, странное дело, чувство симпатии, в котором признался Сальтеадор, говоря шутливо, с теплотой и задушевностью, походило на то чувство, которым невольно полнилась душа старика.

Тем временем донья Флора еще теснее прижалась к плечу отца, дрожа не от страха, а от какого-то непостижимого волнения, которое девушка испытала, с упоением внимая речам молодого человека, – она прильнула к отцу, чтобы в его объятиях обрести защиту от неведомого ей, властно овладевшего ею чувства.

– Знаете ли, молодой человек, – сказал дон Иниго в ответ на последние слова Сальтеадора, – у меня тоже появилась какая-то симпатия к вам. И то, что мне довелось проехать по этим местам теперь, а не через три недели, я скорее сочту удачей, а не невезением, ибо через три недели, пожалуй, мне бы уже не удалось, в свою очередь, оказать вам услугу, равную той, что вы оказали мне сейчас.

– Мне – услугу? – переспросил атаман.

Горькая усмешка выдала сокровенную мысль Сальтеадора: «Лишь всемогущий окажет мне услугу – ту, единственную, которую еще можно оказать».

А дон Иниго, словно понимая, что происходит в сердце молодого человека, говорил:

– Милосердный творец каждому предназначил место в этом мире: в государствах он создал королей, дворян, которые и являются, так сказать, естественной охраной королевской власти, города населил обывателями, торговцами, простым людом, по его воле отважные мореходы бороздят океаны, открывая неведомые, новые миры; горы же он заселил разбойниками, и там, в горах, он дал убежище хищным плотоядным зверям, как бы указуя нам, что, давая разбойникам и хищникам единое пристанище, разбойников он ставит на самую низкую ступень общества.

Сальтеадор взмахнул рукой.

– Дайте мне закончить, – остановил его дон Иниго.

Молодой человек молча и смиренно склонил голову.

– И вот, – продолжал старик, – вы можете встретить людей вне того круга, который господь бог им предназначил и где они обитают, подобно стаду особей одного и того же вида, хотя и различны по своей духовной ценности, – так вот, вы встретите их в другом кругу только в том случае, если произошло какое-либо общественное потрясение или в семье их случилась большая беда. И все это вырвало их из того круга, который был им близок, и перенесло в тот, который уготован был не для них. Так, мы с вами, например, родились дворянами, дабы состоять в свите короля, но наша судьба сложилась иначе. Я стал, по воле судьбы, мореплавателем, вы же…

Дон Иниго умолк.

– Кончайте, – усмехнулся молодой человек. – Ничего нового вы мне не скажете, да и от вас я готов все выслушать.

–..стали разбойником.

– Да, но ведь вы знаете, это слово означает одинаково и бандита, и изгнанника.

– Да, знаю, и поверьте мне – я не смешиваю эти понятия. – И он спросил строго:

– Вы – изгнанник?

– А кто вы, сеньор?

– Я – дон Иниго Веласко де Гаро.

Молодой человек при этих словах снял шляпу и отбросил ее далеко в сторону.

– Прошу простить меня, я оставался с покрытой головой, а ведь я не испанский гранд.

– А я не король, – улыбнулся дон Иниго.

– Но вы благородны, как король.

– Вы что-нибудь знаете обо мне? – поинтересовался дон Иниго.

– Отец часто говорил о вас.

– Значит, меня знает ваш отец?

– Он не раз повторял, что ему выпало счастье быть знакомым с вами.

– Как зовут вашего отца, молодой человек?

– Да, как же его зовут? – негромко спросила донья Флора.

– Увы, сеньор, – отвечал атаман с удрученным видом, – отцу не доставит ни радости, ни счастья, если уста мои произнесут имя – имя старого испанца, в жилах которого нет ни капли мавританской крови! Не заставляйте же меня произносить его имя и усугублять его бесчестие, муки, которые он терпит из-за меня.

– Он прав, отец, – взволнованно сказала молодая девушка.

Дон Иниго взглянул на дочь, она вспыхнула и опустила глаза.

– Мне кажется, вы согласны с прекрасной доньей Флорой, – заметил Сальтеадор.