Сальто назад (СИ)

Уже когда мы остались вдвоём, я решил расставить все точки над ё.

— Милая Леночка, я тебя пока так и не вспомнил. Извини. Мне кажется, что это не важно. Ты мне нравишься. Я очень хочу, чтобы ты рассказала про всё, что было между нами. Не бойся ничего.

— Я и не боюсь, — Лена вдруг резко передёрнула плечами. — Просто мне стыдно, что я так с тобой поступила, или поступаю, или поступлю… не знаю даже как сказать. Но ты сам виноват. Ты же меня научил всяким штучкам. Я понимаю, что тоже виновата, что не должна была тебя слушать, но я тебя любила, а ты был опытнее. Мне было так хорошо с тобой… — Она ещё несколько минут выкрикивала несвязные оправдания-обвинения.

Вдруг меня осенило, — Ты встретила «мужчину мечты»? Из-за этого такой накал страстей?

— Да… Боря, милый, я перед тобой так виновата… — она стиснула кулачки перед грудью, как бы умоляя о снисхождении и милости к падшим. — Мне сейчас кажется, что мы с браком поспешили. Давай поживём отдельно. Может быть до лета. Если всё будет нормально, то…

В общем, утром она собрала вещи, и я проводил её до квартиры её мамы.

Лариса Николавна была очень огорчена таким развитием событий.

— Ленка, ну я тебе задам! — Доносились до меня крики из-за закрытой двери, пока я спускался по лестнице. На душе у меня было муторно. В горле стоял ком. Хотелось продышаться, но, как ни старался, ничего не получалось.

ГЛАВА 2. ПОД ДРУЖЕСКОЕ РЖАНИЕ

15 ноября 1979. Новосибирск. Борис

К середине ноября зима у нас полностью вступила в свои права. Новосибирск погрузился в снежную пучину. Ни дворники, ни городские коммунальщики не успевали за ночь сгрести снег. Даже самая передовая советская снегоуборочная техника не справлялась с дикой нагрузкой этого года. А снежная лавина всё продолжала укутывать город, тщетно надеясь успокоить человечье племя. Зато мороз запаздывал. Какие-то 10–15 градусов ниже нуля, что для Сибири — пустяк.

* * *

— Боря, ты помнишь, что у меня скоро День рождения? — голос в трубке ласково обволакивал. — Ты должен быть!

— Как я могу забыть такое событие, — нагло вру я, поддерживая игривый тон. — А твой муж против не будет?

— Какой-такой муж? — Тришина, делано удивляется. — Ты что ли не в курсе? Мой муж объелся груш. Скоро год уже как я гордая разведёнка. Даже фамилию на девичью поменять успела, — смеётся Леночка. — Представляешь? Этот медведь-бурбон-монстр посмел на меня руку поднять! Нет, ты можешь представить? На такое хрупкое и нежное создание… Никогда ему не прощу… Ка-а-азёл!

— Ах, какой нехороший! — я голосом выражаю крайнюю степень осуждения. — Ударить такую красивую, утончённую, всю такую растакую… Наверное, он тебя застукал за музицированием с каким-нибудь симпатичным талантливым музыкантом?

— Если бы застукал, я бы ещё бы поняла. Так ведь нет! Ему какая-то сука трепанула. Этот отелла недоделанный сразу кинулся с кулаками… Ходила потом с бланшем. Можешь такое представить? Ну, не козёл?! Ладно, ну его… Хватит о печальном. Короче, приходи, мне надо с тобой посоветоваться. Очень-очень. В качестве подарка можешь притащить бутылочку хорошего болгарского вина. Жену можешь с собой прихватить. Мы хоть познакомимся. Посмотрю, кому так повезло.

— Хе-хе, — наступила моя очередь усмехнуться. — Моя тоже свалила. Так что мы с тобой коллеги в каком-то смысле.

* * *

В этот раз праздник у Тришиных скромен. Всё проходило в узком кругу. Все были свои, почти родственники. После, как всегда, щедрого застолья, я позвал подружку прогуляться. Вдруг у меня в голове всплыла картина первого нашего поцелуя. Яркое эмоциональное событие пробилось даже сквозь амнезию.

Мы медленно шли под ручку среди снегопада. Леночка рассказывала удивительную историю нашей короткой, но такой яркой любви. Рассказ о моих сексуальных подвигах очень меня взбодрил, хотя я ни как не мог привыкнуть к роли прыткого ловеласа.

— Стоило нам только приехать в Ленинград и войти в снятую квартиру, ты как тигр набросился на меня, сорвал с меня одежды и сладко мучил часа три, не переставая.

— Ленка, ты врёшь! — Я помню её склонность к приукрашиванию.

— Ничего подобного! — От возмущения она резко останавливается. — Как на духу! Всё так и было. А когда мы вечером вернулись из театра… Кстати, ты тогда с Полуниным всё точь-в-точь угадал. Так вот, мы опять, как кролики, полночи. Я кончила раз пять, наверное, один раз даже сознание потеряла. Представляешь? Открываю глаза, такая вся така-а-а я, в прострации, а ты рядом — голый… достоинство торчит. Ужас! Прикинь? Я на себя посмотрела, а я и сама тоже… Обхохочешься.

Помнишь, как мы на Новый Год любовью занялись, и тут предки заявились. Я ору, мама орёт, папка ругается, и только ты ничего не понимаешь. Хи-хи-хи.

— А я почему ничего не понимаю-то? — я удивлённо перебиваю подружку.

— Так ты внизу лежишь, у тебя перед носом только моя красивая попа.