Салтычиха

– Опомниться?! Ха, я уж давно опомнился, государыня моя, давно! Старому солдату пора опомниться! Служил Богу, служил царю Петру, турку видел, шведа видел, штыком работал, всего видел, всего перезнал, а уж того, чтобы родные дочки своих родных отцов бранью бранили – не видывал и не знавал доселе! Боже! Боже! – поднял преображенец руки кверху. – Вот мои седины перед Тобой: голова моя старая, служилая, недомысленная! Прости мне то, что скажу! А скажу я слово страшное, слово отцовское!

Ироида Яковлевна женским чутьем угадала, какое такое слово хочет сказать муж. Она дрогнула всем своим телом и схватила мужа крепко за руку.

– Постой! постой! – зашептала она тем порывистым женским шепотом, каким умеют шептать матери, когда им приходится защищать родное свое детище. – Постой!

Преображенец окинул жену странным взглядом, горько улыбнулся и стоял молча.

– Да постой, постой! – шептала Ироида Яковлевна. – Я знаю, что ты хочешь сказать… знаю! Но только ты не скажешь того… не скажешь – мне ведомо. Ты муж мне добрый, ты добрый дочке отец.