Салтыков-Щедрин. Искусство сатиры

Фантастический элемент в произведениях Щедрина можно было бы уподобить факелу, которым сатирик освещает темные стороны действительности и при свете которого еще резче вырисовываются уродливые черты разоблачаемых типов. Чтобы обнажить всю паразитическую сущность дворян-помещиков, сатирик переносит их в воображаемую обстановку необитаемого острова («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил») или усадьбы, где по мановению волшебства не осталось ни одного мужика («Дикий помещик»). В этих условиях классовая природа дворян, лишенных привилегий, дарового труда и обычного комфорта, предстала перед читателем во всей своей звериной наготе.

Можно сказать, что по своей познавательной функции фантастика Салтыкова близка к научной гипотезе; она представляет собою выраженную языком художника догадку, предположение, логический вывод из анализа фактов. Подобно тому, как ученый прибегает к логическим абстракциям для того, чтобы в наиболее чистом виде проследить те или иные закономерности, — подобно этому Салтыков прибегает к своего рода художественным абстракциям, к своеобразным сатирическим утопиям. Он нередко ставит своих героев в такую воображаемую ситуацию, которая с наибольшей резкостью и полнотой разоблачает отрицательные черты социальных типов, принадлежащих к господствующим классам общества.

Познавательная функция фантастического элемента в сатире Щедрина неразрывно связана с живописательной.

Факты жизни обладают различными потенциальными возможностями превращения их в факты искусства. Салтыков-Щедрин отмечал, что для художественного воспроизведения скудного и неинтересного материала «необходимо большое участие воображения, чтобы сообщить ему ценность» (XX, 307).

Сатира вообще имеет дело преимущественно со скудным и неинтересным материалом, с прозаическими явлениями повседневной действительности. Для того чтобы оживить, или, как говорил Гоголь, «озарить» его, сделать его ярким, необходимы специфические средства живописания. Отсюда вытекает закономерность: чем скуднее, однообразнее, прозаичнее материал, тем чаще прибегал Щедрин к его оживлению при помощи фантастического элемента. При этом постоянным свойством реалистической фантастики Щедрина является то, что она не эстетизирует, не смягчает, не сглаживает, а, напротив, обостряет отрицательные черты объекта, делает их более рельефными.

Фантастическая живопись в сатире обычно совмещает в себе и функцию осмеяния. Фантазия сатирика развивает те или иные черты социальных типов в соответствии с их господствующей тенденцией и находит для них какой-либо изобличающий эквивалент в мире, стоящем за пределами человеческой природы. Возникают поэтические аллегории, место людей занимают куклы и звери, разыгрывающие социальные комедии и трагедии. Фантастическая костюмировка в одно и то же время и ярко оттеняет отрицательные черты типов, и выставляет их в смешном виде. Социальный тип, действия которого приравнены к действиям низшего организма или примитивного механизма, вызывает смех.

В зеркале сатиры фантастический образ пародирует реальный человеческий образ, а смысл всякой сатирической пародии как раз и заключается в том, чтобы развенчать оригинал посредством смеха. При этом, чем выше официальное положение обличаемого социального типа, чем значительнее его претензии на место в обществе и чем, следовательно, резче контраст между ним и его фантастическим эквивалентом, тем громче, убийственнее, беспощаднее смех, вызываемый юмористической фантастикой. Принцип юмористической фантастики нашел свое блистательное применение в «Сказках», где вся Табель о рангах остроумно замещена разными представителями фауны.

В зависимости от объекта, замысла и цензурных условий в произведениях одного и того же времени фантастический элемент то ослабевал, то усиливался. С другой стороны, в творчестве сатирика в период от 50-х до 80-х годов наблюдается последовательное нарастание фантастического элемента.

После «Истории одного города» дальнейшие взлеты щедринской сатирической фантастики связаны с «Современной идиллией» и «Сказками». И это, конечно, следует объяснить тем, что сатира Салтыкова в ходе времени приобретала все большую политическую остроту и пробивала себе дорогу к читателю через все большие цензурные препятствия.

В творчестве сатирика происходило не только нарастание фантастического элемента, но и все более тесное сближение его с фантастикой народных сказок и постепенное обособление его в самостоятельный жанр сказки, как такую литературную форму, которая, с одной стороны, предоставляла наилучшие возможности для реализации всех функций сатирической фантастики, а с другой — была наиболее доступна широкому читателю.

Жанр народной сказки явился именно той литературной формой, где и мотивировка переходов от реальности к фантастике, и различные функции фантастического элемента нашли свое наиболее поэтическое выражение.