Сальвадор Дали

Между тем, несмотря на ссору с отцом, на обиду, душевную боль и страдания, Дали не бросил родные места, где, казалось бы, все напоминало ему и о минувшем счастье, и о нынешнем горьком изгойстве, а напротив, принимает решение поселиться здесь же, в 15 минутах ходьбы от отцовского дома, в крошечной рыбацкой деревушке Порт-Льигат, выкупив ветхую лачугу у знакомой вдовы рыбака. Здесь, в этом заброшенном месте, на самом краю земли, Дали всегда гордился, что первым в Испании встречает восход солнца, он проживет всю свою долгую жизнь, уезжая лишь на короткие зимние месяцы по делам в Америку и Европу.

Дали обожал эти места и считал, что лучше них, красивее и фантастичнее нет на земле. Всю жизнь, и это стало уже нормой, навязчивым штампом, его обвиняли в расчетливости и редком бездушии, в эгоизме и экстравагантности жизни, в излишней рисовке и любви к роскоши, деньгам и к светским тусовкам, между тем как редкие люди на земле были так бескорыстно и глубоко, так бесконечно преданы своей маленькой родине, как был предан Дали. Поразительны его признания в любви к этой каменистой и голой земле, к ее причудливым скалам и камням, разбросанные по его многочисленным книгам и выступлениям. «Я подолгу бываю только в Порт-Льигате, - писал о себе Дали. - Только здесь мне это абсолютно необходимо. С этой землей я накрепко связан пуповиной. Только здесь я ощущаю согласие с ритмом вселенной. Я дышу в такт морю и деревьям и обретаю равновесие, необходимое для живописи. Здесь я становлюсь центром мироздания»[¹ С. Дали. Тайна я жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. С. 392.].

А вот еще одно поразительное признание человека, который скандализировал мир своими вызывающими усами-антеннами и не переставал изумлять его сюрреалистическими клоунадами и выходками. «Стоит мне провести хотя бы месяц в Порт-Льигате, - говорил Дали, - и я становлюсь крепче духом и телом, становлюсь крепок, как те скалы, и готов противостоять бурям. Там, в одиночестве, я живу в согласии с ритмом мироздания. Я ловлю рыбу в новолунье и знаю, что яблоки тем временем наливаются соком; я думаю о гениальных озарениях Парацельса и не включаю радио, грежу с открытыми глазами и не включаю телевизор, я возношусь к вершинам, я занят простыми и привычными вещами - садом, морем, своим холстом - и поглощен тем, что я делаю. А когда смеркается, мы с Галой, поев сардин, идем на берег, где в готике скал уже реют ночные кошмары»[¹ С. Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. С. 395-396.].

Загадка Гитлера. Ок. 1939

Национальный музей королевы Софии, Мадрид

Рынок рабов с невидимым бюстом Вольтера. 1940

Музей Сальвадора Дали Сент-Питерсберг

Тридцатые годы стали вершиной в творческой биографии Дали. Все, чего он хотел, к чему так жадно стремился - слава, успех, Париж, признание публики, деньги - все пришло к нему в это стремительное и жаркое десятилетие. Придя в сюрреалистическую группу позже других и будучи младше основных участников сюрреалистического движения, Дали своей феноменальной работоспособностью, энергией, плодовитостью, волей, выдумкой, огромным талантом, воображением, наконец, виртуозной академической техникой затмил абсолютно всех и очень скоро занял лидирующее положение среди современных ему живописцев.

Все смутные страхи и поиски сюрреалистов, все их зыбкие и расплывчатые фантазии, все то неясное и неопределенное, что только еще нащупывало и искало свою настоящую форму, теперь, благодаря таланту и виртуозному мастерству Дали обрело свое окончательное и совершенное воплощение. Казалось, что только теперь, с появлением молодого Дали, мир ночных кошмаров и сновидений, подавленных сексуальных желаний, неосознанных навязчивых страхов и притаившихся ужасов, владеющих современным потерянным человечеством, нашел своего вдохновенного и гениального летописца. Словно Орфей, Дали смело и с готовностью спустился в ад бессознательного и твердой кистью описал все увиденное. И мир содрогнулся от кошмарных свидетельств Дали.

Его живопись стала, по очень точному и верному выражению самого

Метаморфоза Нарцисса. Ок. 1936-1937

Собрание Эдварда Джеймса, Галерея Тейт, Лондон

Лебеди, отражающиеся в виде слонов 1937

Частное собрание

Дали, «рукотворной цветной фотографией, зримо запечатлевшей иррациональное, его тайны, его странности, его утонченность и оголенность»[¹ С. Дали. Тайная жизнь Сальвадора Дали, написанная им самим. С. 407,]. Его картины, всегда холодные, острые, неуютные и непредсказуемые, подавляли ошеломленного зрителя силой своей безграничной фантазии и мелочной и подробной выделкой невозможных, сумасшедших и бредовых деталей.

Испания. 1938

Музей Бойманса - ван Бёнингена, Роттердам

Великий параноик. 1936

Музей Бойманса - ван Бёнингена, Роттердам

Африканские впечатления. 1938

Музей Бойманса - ван Бёнингена, Роттердам