Сальвадор Дали

В Нью-Йорке, в галерее Сиднея Джейниса была организована выставка, посвященная Мэрилин Монро. В ней приняли участие Уорхол, Раушенберг, Де Кунинг[519], Олденберг[520] и Джозеф Корнелл[521]. Дали представил на ней картину, изображающую Мэрилин в красноармейской форме. Черты ее лица имели портретное сходство с Мао Цзэдуном.

Там же в Нью-Йорке, когда в Музее современного искусства открылась выставка под названием «Дадаизм, сюрреализм и их наследие», хиппи устроили демонстрацию протеста против буржуазного характера выставки и самого музея. Дали, приглашенный на вернисаж в качестве почетного гостя, встал на сторону протестующих!

В Венеции он поставил балет «Гала».

По просьбе Жозефа Форэ он сделал иллюстрации к «Апокалипсису святого Иоанна». Книга существует в единственном экземпляре. Бронзовый переплет, на верхней обложке — рисунок по золоту; весил этот шедевр двести двадцать килограммов и стоил тогда миллион долларов. Желая изобразить на обложке апокалипсический взрыв, Дали топором разбил на ней принесенную ему издателем восковую пластину, начиненную золотыми иголками вперемешку с медовым тортом.

Одна из самых удачных его проделок того времени — я бы осмелился назвать ее вполне серьезной — была связана с Перпиньянским вокзалом. Она была настолько удачной, что и по сей день заставляет говорить о себе. Так же как и реклама шоколада «Ланвен».

Итак, о чем же речь? Ни больше ни меньше как о центре Вселенной. Согласно Дали, этот центр находился именно на вокзале французского города Перпиньяна. Во-первых, потому что именно там Дали всегда садился в поезд. Уже одного этого было достаточно; но как всегда — или как часто—к этому доводу частного характера Дали добавляет, несомненно, более объективный, но и в то же время более «бредовый» довод. «Это, — говорит он, — место, которое прекрасно проявило себя в самый трагический момент нашей геологической истории, в тот момент, когда образовался Бискайский залив. Когда континенты разделились, образовался Бискайский залив. Если бы Пиренеи как раз в том месте, где сейчас находится Перпиньянский вокзал, не выстояли в тот решающий момент, мы бы оказались в царстве диких животных, и никогда бы на свет не появился ни Вермеер, ни Веласкес, ни генерал Франко, ни Дали, и вообще ничего бы не было».

В другой раз, заговорив на эту же тему, он скажет, что Испанию могло бы отнести к Австралии и там бы ее заполонили кенгуру...

Кроме того, Дали пояснил, что именно на Перпиньянском вокзале в тот момент, когда Гала регистрирует картины, которые они везут с собой в поезде, в голову ему приходят «самые гениальные мысли». Он признавался, что уже за несколько километров до места назначения, в Булу, его мозг начинает пульсировать, а «прибытие на Перпиньянский вокзал становится сигналом для настоящей ментальной эякуляции». По мере приближения к Лиону напряжение его начинает спадать, а в Париж он уже въезжает почти спокойным, чему способствуют дорожные «гастрономические фантазмы». И тогда, уточняет Дали, «мой мозг вновь приходит в норму, хотя и не теряет своей всегдашней гениальности, о которой мой читатель не должен забывать».

«Но, — пишет он в 1963 году в «Дневнике одного гения», — сегодня, 19 сентября, я пережил на Перпиньянском вокзале своего рода космогонический экстаз, куда более сильный, чем все предыдущие. Меня вдруг осенило, и я понял, как устроена Вселенная. Вселенная, представляющая собой одну из тех вещей, что имеют четко очерченные границы, по своему строению — и при соблюдении всех ее пропорций — точная копия Перпиньянского вокзала». Обратите внимание на это скромное уточнение — «при соблюдении всех ее пропорций»...

Чтобы удовлетворить спрос, возникший в результате всей этой кутерьмы вокруг особо ничем не примечательного, но неожиданно оказавшегося в центре всеобщего внимания вокзала, пришлось в срочном порядке выпустить огромным тиражом почтовые открытки с его изображением. И естественно, у Дали появилась картина. Ее, правда, нельзя отнести к его лучшим произведениям, но она стала определенной вехой в его творчестве, застолбившей данную тему.

«Перпиньянский вокзал» (1965), полотно размером три метра на четыре — на нем, сразу уточним это, не было даже намека на здание вокзала, — сам Дали описывал так: «Гала смотрит на Дали, пребывающего в состоянии антигравитации над произведением своего искусства. На картине на которой смешались Pop, Op, Yes-Yes и помпезный стили, мы можем лицезреть двух перепуганных персонажей "Анжелюса" Милле в состоянии атавистического оцепенения перед небесами, которые в одно мгновение могут трансформироваться в гигантский мальтийский крест в самом центре Перпиньянского вокзала, в той точке, где сходятся все линии нашей Вселенной».

У этой шутки оказалась долгая история: в 1979 году, выступая на торжественном заседании в честь его приема в Академию изящных искусств, Дали закончил свою длинную и сумбурную речь патетическим возгласом: «Да здравствует Перпиньянский вокзал!»