Сальватор

– Если эти господа приедут не раньше девяти, я успею подписать указы, которые начальник моей канцелярии обещал доставить мне сюда ровно в девять. А вы пока отмерьте дистанцию и зарядите оружие. Вы ведь извините меня за то, что я прочту эти письма, не так ли?

– Неужели вы не могли отложить ваши указы на потом? – спросил генерал Эрбель.

– Не мог! Сегодня утром они должны быть у короля. Он их ждет. Вы ведь знаете, господа, что король не является воплощением терпения.

– Тогда читайте, – сказали генералы.

– Кстати, мсье Сальватор, – сказал господин де Моранд, – где, по-вашему, мы будем стреляться?

– Вон там, – сказал Сальватор.

– Мне хотелось бы немедленно встать на место, – сказал господин де Моранд, – чтобы меня потом не беспокоили.

– Вы можете остаться здесь, – сказал Сальватор. – Но только вот место это не очень хорошее: позади вас деревья, и они могут помочь противнику прицелиться.

– Черт возьми! Мне все равно, – сказал господин де Моранд и направился на указанное Сальватором место, продолжая по дороге читать, рвать письма или же делать на них пометки.

Генералы знали толк в воинской доблести, Сальватор мог оценить гражданское мужество, но все втроем они с немым восторгом любовались хладнокровием этого человека, который в тот самый момент, когда на карту была поставлена его жизнь, спокойно разбирал утреннюю почту.

Его лицо, которое можно было легко увидеть, поскольку шляпы у него на голове не было (он использовал ее в качестве подставки для нанесения заметок), было оживлено не больше чем при производстве под счетов. Рука его с карандашом бегала по бумаге без дрожи и волнения, словно бы он сидел сейчас в своем кожаном кресле за своим столом рядом с сейфом.

Эта безмятежность имела причиной то, что он не верил в то, что должен умереть. Это было всепобеждающей силой веры в судьбу, которую Провидение дает людям очень честолюбивым или же безумцам и которая заставляет их слепо, не отклоняясь со своего пути, не обращая внимание на препятствия, идти к своей цели. Почти у всех нас есть вера в то, что мы выполним стоящую перед нами задачу. И тот, кто имеет в душе эту веру, может с улыбкой смотреть на приближающуюся смерть, поскольку уверен в том, что до тех пор, пока цель жизни не будет достигнута, смерть пройдет стороной.

Это-то и объясняет спокойствие великих завоевателей перед лицом опасности.

Ровно в девять часов прибыли трое молодых людей. На лице господина де Вальженеза была написана невозмутимость, в то время как лица его секундантов были так серьезны, что этого никак нельзя было ожидать от столь легкомысленных людей.

В этот же момент в конце аллеи показался скачущий во весь опор фельдъегерь.

Он доставил указы, которых так ждал господин де Моранд.

Молодые люди устремили свои взгляды на фельдъегеря. Но узнав, что он направляется к банкиру, перестали обращать на него внимание.

– Вот и мы, – сказал креол и направился к генералам. – Сожалеем, что заставили вас ждать.

– Вам не в чем извиняться, господа, вы не опоздали ни на секунду, – довольно сухо произнес генерал Эрбель, помня об их дерзком поведении накануне.

– В таком случае мы к вашим услугам, – сказал второй секундант господина де Вальженеза.

А тот собрался уже было отойти в сторону и дать возможность секундантам выполнить формальности, как вдруг заметил Сальватора.

Он невольно вздрогнул и рубанул воздух тростью с набалдашником из ляпис-лазури.

– Ах-ах! И вы здесь же! – с презрением произнес он, глядя на Сальватора.

– Да, собственной персоной, – серьезным тоном ответил тот.

– Господа, – сказал Лоредан, обернувшись к секундантам, – не знаю, зачем сюда притащили этого комиссионера. Возможно, для того, чтобы оскорбить меня. Но я отвергаю этого секунданта, если он здесь не для того, чтобы относить раненого.

– Я здесь не в качестве секунданта, мсье, – холодно сказал Сальватор.

– Тогда, значит, в качестве зрителя?

– Нет, в качестве хирурга. И я к вашим услугам.

Господин де Вальженез с презрением отвернулся, пожав плечами, и отошел в сторону.

Секунданты положили на землю в нескольких шагах от господина де Моранда ящики с пистолетами, которые до этого держали в руках.

Господин де Моранд, стоя на одном колене на том месте, откуда он должен был стрелять, окунал перо в чернильницу, которую привез ему нарочный, и, наспех пробежав глазами по бумаге, подписывал указы.

При виде этих двух противников, которые в решающий момент вели себя так по-разному: один хладнокровно занимался текущими делами, а другой, находясь в состоянии нервного возбуждения, старался всячески скрыть свое волнение, – нетрудно было сказать, кто из них двоих был более смелым и сильным.

Сальватор смотрел на них обоих и размышлял на тему столь важного вопроса, который состоял в том, чтобы решить, кто более глуп: свет, который требовал, чтобы состоялась дуэль, или человек, который подчиняется этому требованию.