Сальватор. Части 1, 2

Несомненно ею увлекся бы даже самый равнодушный мужчина; влюбленный же был способен потерять голову. Она была поистине сном в летнюю ночь, сном любви и счастья.

Петрус впивал опьянение этого сна.

Но самым страшным для бедного Петруса было опьянение богатством.

Разумеется, без жемчугов, бриллиантов, рубинов, изумрудов и сапфиров Регина была бы все той же красавицей, ибо она оставалась женщиной. Но ее звали Региной — разве могла она быть простой женщиной? Разве не следовало ей показать себя хоть немножко королевой?

Увы! Об этом и подумал влюбленный Петрус, печально вздохнув; он вспомнил, какое признание он должен сделать своей любимой.

Он открыл было рот, чтобы все сказать, но почувствовал, что с его губ вместо унизительного признания вот-вот сорвутся совсем другие слова, переполнявшие его душу.

— Потом, потом! — пробормотал он едва слышно.

Регина опустилась на поросшую мхом скамейку, Петрус лег у ее ног и стал осыпать поцелуями ее руки, отыскивая среди драгоценных камней место, куда приложить губы.

Регина увидела, что браслеты мешают Петрусу.

— Простите, друг мой, — сказала она. — Я пришла в том, в чем была, боясь, что заставлю вас ждать. И потом, я сама торопилась вас увидеть. Помогите мне избавиться от всех этих драгоценностей.

Она стала один за другим расстегивать браслеты, и на землю полились, будто сверкающий дождь, все эти рубины, изумруды и сапфиры, оправленные золотом.

Петрус хотел их собрать.

— О, оставь, оставь, — сказала она с беззаботностью богатой аристократки, — Нанон подберет. Вот тебе, любимый Петрус, мои руки, теперь они в полной твоей власти: нет больше цепей, пусть даже золотых; нет препятствий, даже если это бриллианты!

Что на это скажешь? Остается лишь преклонить колени и обожать!

Молодой человек так и сделал. Подобный индусу во власти восхитительного сна, молчаливого созерцания красоты или наркотического опьянения — Петрус обожал!

Наступило недолгое молчание; взгляд Петруса словно растворялся во взгляде Регины, его душа будто оживала в душе девушки.

— Ах, Регина, любимая! — вскричал он в порыве страсти. — Господь может призвать меня теперь к себе, потому что я прикоснулся руками и устами к неведомому цветку, который зовется человеческим блаженством, и не умер. Никогда, даже в мыслях, самая моя сокровенная мечта не приносила мне и частицу той радости, какую дарите мне вы, мое благодетельное божество. Я вас люблю, Регина, несказанно! Для меня не хватит времени, не хватит жизни, мне не хватит и вечности, чтобы повторять: "Я люблю тебя, Регина! Я люблю тебя!"

Молодая женщина приложила руку ему к губам.

Как мы уже сказали, Регина сидела, а Петрус лежал у ее ног. Но, целуя руку Регины, он приподнялся. Однако, обхватив другой рукой шею Регины, он вдруг поднялся на ноги.

Так получилось, что теперь она сидела, а он стоял, возвышаясь над нею во весь рост.

Тут он вспомнил о своей бедности и вздохнул.

Регина вздрогнула: она поняла, что это вздох не любви, а скорби.

— Что с вами, друг мой? — испуганно спросила она.

— Со мной? Ничего, — ответил Петрус и покачал головой.

— Да нет же, Петрус, вы печальны. Говорите, я приказываю.

— У меня были большие огорчения, дорогая.

— У вас?

— Да.

— Когда?

— В последнее время.

— И вы ничего мне не сказали, Петрус? Что случилось? Рассказывайте! Да говорите же!

Регина подняла голову, чтобы лучше видеть Петруса.

Ее глаза, полные любви, сияли так же ярко, как бриллианты, украшавшие ее волосы.

Если бы Петрус видел лишь глаза Регины, он бы, возможно, заговорил.

Но были еще бриллианты.

Бриллианты его завораживали.

Разве не жестоко было открыть этой светской даме, столь же богатой, как и красивой, что ее возлюбленный — нищий художник, чью мебель через несколько дней пустят с молотка?

Кроме того, этот нищий художник, признаваясь в своей бедности перед богатой дамой, был бы вынужден в то же время признаться своей безупречной подруге в том, что он едва не предал отца.

И мужество вновь ему изменило.

— Злая! — сказал он. — Еще бы я не был печальным, когда мне пришлось покинуть Париж и не видеться с вами целых шесть дней!

Регина потянула его к себе и подставила лоб для поцелуя.

Петрус задрожал от радости и прижался к нему губами: молодой человек светился счастьем.

В это мгновение свет нарождавшейся луны упал Петрусу прямо на лицо.

Увидев его в этом великолепном освещении, Регина восхищенно вскрикнула:

— Вы мне иногда говорите, что я красива, Петрус.

Молодой человек ее перебил.

— Я говорю это всегда, Регина! — воскликнул он. — Если не говорю, так думаю!

— Позвольте и мне сказать вам, что вы прекрасны.

— Я? — удивился Петрус.