Сальватор. Части 1, 2

Ему показалось, что в так хорошо ему знакомом месте земля была свежевскопана.

Неужели он опоздал?

Один страх уступил место другому.

Обезумев от ужаса, он сунул руку в землю и радостно вскрикнул.

Тело по-прежнему было тут.

Господин Жерар ощутил в пальцах мягкие шелковистые волосы мальчика, так испугавшие когда-то Сальватора.

Преступник успокоился…

Он стал копать.

Отведем взоры от его отвратительного занятия!

Вдохнем свежего воздуху!

Полюбуемся прекрасными звездами — золотой пылью, летящей из-под ног Всевышнего.

Прислушаемся, не донесется ли до нашего слуха в эту ясную ночь сквозь неизмеримые пространства эфира небесное пение ангелов, прославляющих Бога?

Мы еще успеем вновь обратить взгляды на землю, когда бледный и трясущийся негодяй выйдет из темной рощи, держа в одной руке лопату, а в другой нечто бесформенное, завернутое в плащ.

Что же он ищет, затравленно озираясь и мигая маленькими глазками?

Он ищет надежное место для своего мрачного груза.

Господин Жерар прошел не останавливаясь в другой конец парка, там опустил ношу наземь и взялся за лопату.

Но, копнув три-четыре раза, покачал головой и пробормотал:

— Нет, нет, не здесь!

Он снова поднял плащ, прошел сотню шагов под густыми деревьями, снова остановился, засомневался…

Потом еще раз покачал головой:

— Слишком близко от той могилы!

Наконец его осенило.

Он снова поднял сверток и тем же лихорадочным шагом пошел дальше.

Теперь он направился к пруду: на сей раз он не боялся увидеть на его поверхности призрак.

Дело в том, что призрак был завернут в плащ и негодяй крепко держал его в руках.

На берегу пруда он положил плащ на траву и начал развязывать сверток.

В это мгновение издали донесся жуткий вой.

Это на соседней ферме выла какая-то собака.

— Нет, нет! — крикнул он. — Не сюда, не сюда! Собака уже вытащила его отсюда однажды… и потом, если будут чистить пруд, найдут скелет… Что же делать?.. Боже мой, надоумь меня!

Его молитва, казалось, достигла небес, словно она не была кощунством.

— Да, да, — пробормотал негодяй. — Верно!

Как бы тщательно он ни спрятал останки в парке Вири, их могли обнаружить снова, как обнаружили в первый раз.

Господин Жерар должен унести их с собой и закопать в своем ванврском саду.

В Ванвре г-на Жерара больше, чем где бы то ни было, считали честнейшим г-ном Жераром.

Он снова взялся за плащ, однако оставил лопату и поспешил к воротам парка, выходившим к мосту Годо.

У него был ключ от этих ворот, и он отпер их без малейшего труда.

Странное дело! С тех пор как он завернул скелет мальчика в плащ, ужас перед сверхъестественным словно отступил.

Правда, он уступил место иному страху, и честнейший г-н Жерар ничего не потерял при этом.

Заперев ворота, г-н Жерар двинулся напрямик через поле, чтобы как можно скорее выйти на проезжую дорогу.

Ролан уже показал нам, где прошел г-н Жерар.

Барнабе сдержал слово: он ждал вместе со своим фиакром в условленном месте.

И не просто ждал, а крепко спал на козлах. Однако когда г-н Жерар отворил дверцу, карета покачнулась и кучер проснулся.

— Хм! Это вы, хозяин? — спросил Барнабе.

— Я, не беспокойтесь, — отозвался г-н Жерар.

— Хотите, я положу ваш сверток к себе на козлы? Похоже, он вам мешает? — предложил кучер, протягивая руку.

— Не надо, не надо! — в ужасе закричал г-н Жерар. — Это редкие растения, их надо оберегать от малейшего толчка; я положу их к себе на колени.

— Ну, как хотите… Едем обратно?

— В Ванвр, — приказал г-н Жерар.

— Вперед, в Ванвр! — крикнул кучер и огрел лошадей кнутом.

Неповоротливый экипаж снова тронулся в путь.

Вот как случилось, что Сальватор не обнаружил под большим дубом недалеко от рощи скелет, за которым он приходил.

XLVII ЛЮБИТЕЛЬ ЖИВОПИСИ

Любителей, приходивших в мастерскую к Петрусу, одни — из чистого любопытства, другие — с определенным желанием что-нибудь купить, было так много, что у входа постоянно стояла очередь.

Распродажа должна была состояться в ближайшее воскресенье, то есть через три дня.

Теперь был четверг.

Около одиннадцати часов утра мастерская напоминала морской прилив.

Людские волны набегали одна на другую, поднимаясь все выше и с шумом откатываясь.

Зато в соседней комнате была тишина, неподвижность, безлюдность.

Нам следовало бы сказать не "безлюдность", а "одиночество", так как в комнате находился Петрус.

Он сидел у окна, опершись локтем о небольшой круглый столик, на котором лежало распечатанное письмо. Он прочел его всего один раз, но каждое слово будто отпечаталось у него в сердце.

Было нетрудно заметить, что молодой человек подавлен. Время от времени он зажимал руками уши, чтобы не слышать шума, доносившегося из соседней комнаты.

Крупные слезы медленно катились по его щекам, падая на лежавшее перед ним письмо.

Почему же Петрус, принявший по совету Сальватора твердое решение, выглядел бледным и неуверенным как никогда?

Он только что получил письмо от Регины, оно-то и разбило вдребезги его решительность.

Читатели помнят, что в тот момент, как он расстался с Региной, та нежно пообещала ему, что на следующий день он получит письмо.