Салыуй

Иван вышел наружу. Между «спасовкой» и домиками лежали две сосны. Третья упала на ближний сруб, проломив крышу и сместив брёвна; крона её висела точно над баней. Забор завалило везде, кроме ворот, закреплённых на залитых бетоном трубах. Обоих водостоков не было на месте. Иван посмотрел в сторону пирсов: на воде плавали щепки и белый спасательный круг. Целых лодок не было видно ни в бухте, ни дальше на поверхности успокоившегося озера. Не находился и Егор. «Неужели пошёл на лодке ночью и сгинул среди всего этого?» — мелькнуло вдруг в его голове очевидное предположение. Старорук попытался вспомнить, видел ли он перед бурей Егорову лодку. Её не было у пирсов — за это он мог поручиться.

— Выбленочный, снасть его, узел10… — поморщился Иван. Ему, начальнику спасательной станции, положено было организовывать поиски. Он улыбнулся горькой улыбкой и пошёл к эллингу. Машина и катер остались целы.

— Ладно, переживём, — произнёс он, подняв голову и глядя на небо.

Небо оставалось серым, каким-то ненадёжным — так сказал бы Иван. Он достал из чудом уцелевшего, хотя и потрепанного, сарая бензопилу, расчистил выезд. Чавач выходить из «спасовки» отказывался, так что Иван положил ему еды в доме:

— Давай, поешь, не будь как мышь.

Зелёная «Нива», аккуратно объезжая завалы, направилась в сторону шоссе.

В двух километрах от берега уже нельзя было найти ни одного свидетельства утреннего шторма. В конце грунтовки, ведущей от шоссе к Пайтыму, стояла белая «шестёрка» с открытым багажником. Рядом на траве была раскатана клеёнка, и мужичок в красной бейсбольной кепке раскладывал на ней какой-то товар, как будто инструменты. По всем признакам выходило, что никакой бури у шоссе не было.

Иван остановился в начале посёлка, возле магазина. Зашёл внутрь.

— Машунь, как дела у вас? Была утром гроза?

— Громыхало что-то, я аж проснулась. Я когда одна сплю, любого звука боюсь! — продавщица кустодиевского сложения, одетая в красочный сарафан, улыбнулась. — Да кажется, что стороною прошла.

— Вот и я гляжу: сухо и тихо.

— Ага. У нас всегда тихо. Разве что дальнобойщики, бывает, учудят. Тебе «Брынцаловки»?

— Что? — переспросил задумавшийся Иван.

— Ну, ты за водкой?

— Нет. Я вообще позвонить от вас приехал: у меня провода сорвало все. В грозу.

— Монетки нужны? У меня целая гора. Я здесь, знаешь, как дракон, как дракониха! — продавщица облокотилась на прилавок, глядя на Ивана хитро и желая, чтобы он этот взгляд перехватил. Затем она увидела руку в окровавленных бинтах и, охнув, распрямилась: — Это что же? Ванюш, у тебя что же с рукой-то? Ну-ка давай я полечу. Сейчас сбегаю за аптечкой. У нас всё есть! Всё как полагается по надзору, по закону то есть.

— Не суетись, дай позвоню.

Иван, не обращая внимания на продолжающиеся оханья и аханья, вышел к телефону-автомату, стоявшему у стены магазина. Когда он снял трубку и собирался отправить в погнутый приёмник монету, сзади раздался хриплый возглас:

— Наӈ ювле минэн11!

Иван повернулся: позади него стояла сгорбленная старуха. Она опиралась на лыжную палку и хмуро смотрела на него глубоко посаженными маленькими глазами.

— Кай? Поди назад! Воротись к себе, не зови никого.

Иван махнул рукой и хотел было продолжить, но старуха больно ткнула его палкой.

— Мать, ты что?! Дай позвоню: человек пропал.

— Кого потерял, тот дома ждёт. Воротись к больному!

— Какому ещё больному? Чего вы привязались, — прошипел Иван. — Человек пропал. Я со станции…

— Иди домой. Иди! — она снова ткнула его в ногу. Бывший водолаз растерялся, не зная, что делать. В растерянности Старорук выглядел неуклюжим и вместе свирепым, так что мало знающий его человек мог подумать: злится.

Из магазина, не утерпев, выбежала продавщица:

— Он ранен! Ульга Миковна, не сердитесь на него. Ванюш! Пошли скорее. Налью выпить, перевяжем тебя, — она схватила было Ивана, но тот сбросил её пышную, похожую на детскую, руку.

— Маз-зута береговая… Всё, баста!

Не слушая ставшего каким-то плаксивым голоса продавщицы и неразборчивого ворчания старухи, он быстрым шагом вернулся к машине, завёл двигатель, резко развернулся и поехал по грунтовке назад, к станции. «Надо провода посмотреть. Не посмотрел. Пожар может быть, как включат», — оправдывал он своё возвращение. Лицо старухи мерещилось ему среди бликов на лобовом стекле.

* * *

Егор обрубал своим коротким топориком ветви с упавшей возле его домика сосны. Иван, загнав на место машину, подошёл к нему:

— Ты где же был?

— На озере.

Иван резко обернулся, глянул на бухту: Егорова лодка стояла у пирса.

— А что гроза? Попал в грозу?

Юноша кивнул, перешёл к следующей ветке и ударил топором наискось, сначала с одной стороны, затем с другой. Толстая сырая ветка легла подле ствола.

— Видишь, что здесь было? Ветер — ураган. Теперь много чинить. Забор повалился. Ну, ладно. А это ты бросай: бензопилой разделаем. Пила же есть. Пойдём со мной, провода глянем. На крышу ещё надо будет слазить, а ты полегче.

Глава 7. Затишье