Сам

Ничего противозаконного в операции, осуществленной Курнопаем, не было, и тем не менее юридическая защищенность мнилась как жалкая уловка, лишенная не то чтобы крох милосердия — черствого благородства. Он предугадал нападки зарубежной печати. Ему следовало повести дело в одиночку, как на смолоцианке. Ну да там была у него родственная заинтересованность: спасение отца. Был бы во главе забастовки чужой человек, Курнопа-Курнопай послал бы впереди себя головорезов. Еще туразрешил бы учинить расправу. На этот раз он устроил расправу, самое страшное — у своих над своими. Разве нельзя было послать разведку ради выяснения, кто одет в форму клингийских сил порядка? Муссировалась несколько противоположная этому точка зрения, и тоже словно бы с гуманистических позиций, а в сущности, чтобы обрушить его положение. Бывший головорез номер один, любимец САМОГО и Главсержа создан для бескровных способов борьбы. Он не из тех, кому доверяют войска, оснащенные сугубо современным оружием, которое может не только истребить людей, но и вековечные джунгли. Крайней оценкой, связанной с освобождением деревни альгамейтов, являлась с виду наиболее мягкая оценка: страшные правонарушения призваны выкорчевывать деятели с каменным характером. Верховный ревизор слишком жалостлив — муху не пришибет хлопушкой.

Почти ни в чем из газетных толков Курнопай не находил справедливости. Корреспондентов не заботила судьба альгамейтов: о них вовсе не упоминалось, как будто их не изгоняли из деревни, где они жили со времен ножей-скребков. По-обычному он всей душой домогался правды от читаемого, тогда как целью газетных выступлений было заигратьего для дальнейшего пребывания на посту ревизора.

Курнопаю хотелось оправдаться перед Болт Бух Греем тем, что он сердцем согласился с его, священного автократа, идеей о необходимости сохранения чудесного разнообразия племен, народностей, народов нашей планеты, отсюда и попытка такой кары за обиду альгамейтов, чтобы на корню прекратить подобный разбой. Но Фэйхоа убедила мужа не впадать в малодушие и наивность, так как у него есть право на независимость поступков и так как, искренно скорбя о павших, не исключая Пяткоскуло, он, вполне вероятно, даст повод правителю посмеяться над ним, пока не подозревающим, кем замышлялось изгнание альгамейтов.

Болт Бух Грей сам вышел на Курнопая по каналу сверхтайной связи. Ни укоров, ни поучений. Сочувствовал? Да. Сочувствуя ему, сочувствовал себе, похоже, в большей мере именно себе, ведь он нес бремя ответственности и за САМОГО.

— Жизнь беспощадно своевольна, — сказал, словно бы все беспредельное множество людей, природных созданий, предметов человеческого труда, событий, что ее составляет, является единым существом.

Курнопай не стал ему возражать, хотя и пугающей сложностью в ней, по его разумению, было многоволие, за которым невообразимо уследить и которое не упорядочить, да, пожалуй, и не нужно упорядочивать: хаос слагается в гармонию, гармония хаотизируется. Злонамеренность определенных людей священный автократ подменял, сам того, наверно, не подозревая, своеволием жизни в целом.

Курнопай приготовился к болт-бух-греевскому доказательству своеволия жизни, однако ошибся: на священного автократа навалилась усталость от тревог за Курнопая, и он только и сумел поостеречь его от нетщательности.

51

Этот краткий разговор с повелителем навел Курнопая на беспокойство, выражавшее себя в предосторожностях. Он собирался возвращать племя на вертолетах, чуть не отправился за ним и вдруг ощутил какую-то робость перед пространством над джунглями. Радары, установленные на патрульном дирижабле, зафиксировали нечто вроде воздушных поплавков над лесом. А когда дирижабль задержался над тем местом на километровой высоте, разведчики углядели завесы из воздушных шариков. Консервная банка, выброшенная в люк, крутясь мимо завесы, мгновенно точно бы разбрызгалась. Оказалось, что банку разодрало взрывом воздушного шарика. Кто поставил минное поле поверх джунглей, не удалось обнаружить.

Для охраны альгамейтов в их береговой деревне Курнопай оставил роту автоматчиков. Мало-помалу охранников отстреливали вкрадчивые снайперы. Однажды ночью рота была добита, племя оттранспортировано в порт развлечений, к утру спиленные хижины альгамейтов Огома вынесла в океан.

Вождь племени телеграфировал Курнопаю о том, что альгамейтов устраивает новое местожительство.

52

Прошли месяцы, прежде чем Курнопай поборол пониклость, из-за которой зачастую оставался безразличен к авантюрным историям, успешно раскручиваемымследователями ревизорства.

В разгар приема в честь очередной мисс теперешней Самии, каковой священный автократ сделал полинезийку Юлу, Курнопай спустился в пень небоскреба, где без задержки открыл арагонитовый туннель, а вскоре, невольно любуясь серебристой чернотой обсидиановых ступеней, поднялся по лестнице к колоннам ротондовидного дворца. Здесь теплилась алмазная сутемь. Отсутствие крыши способствовало тому, что между колоннами скапливался свет Млечного Пути.