Сам без оружия

Гриша давно мечтал поглядеть белый свет и согласился не раздумывая. Через час он был за городом, а через две недели уже в Бельгии.

Первое время он маялся от безделья. Плечо быстро зажило, и Григорий слонялся по улочкам Брюсселя, глядя на дома, на людей, на кирхи. Потом ему поручили доставку корреспонденции эсеров и охрану их сходок. Раньше в Европе оппозиционеры власти чувствовали себя свободно, но в последнее время из‑за давления властей России полиция некоторых стран начала проявлять повышенный интерес к гостям из империи.

Через полгода его отправили во Францию, в Марсель, и попросили пока пожить там, взяв на себя пересылку всей корреспонденции эсеров во Франции.

Марсель – крупный портовый город, сюда приходили корабли с разных концов света, что было весьма удобно для тайной организации.

Григорий уже вполне сносно говорил на французском и без проблем устроился в небольшой квартире, которую снимала ему партия. Однако и здесь он заскучал, так как работы было мало. Хотя платили неплохо.

Приехавший как‑то эмиссар партии, переговорив с Григорием, задумчиво проговорил:

– Вам бы в нашу боевую организацию. Жаль, ее расформировали… Хорошие были люди и много полезного для дела революции сделали.

– А зачем ее закрыли? – полюбопытствовал юноша.

Эмиссар вздохнул, махнул рукой и зло сузил глаза.

– Среди членов партии… даже если это старые проверенные товарищи… попадаются скрытые враги. Они способны разложить партию изнутри и напакостить больше любых царских ищеек. К сожалению, такие встречаются и у вас. Не так ли?

Острый взгляд эмиссара пронзил Гришу. Тот поежился, не зная что ответить.

Эмиссар отвел взгляд и вдруг сказал:

– У меня вести от вашей родни. Вашего брата арестовали. Он участвовал в каком‑то деле… ограбление. Ваш отец уехал из города.

Григорий от неожиданности подпрыгнул на стуле и уставился на гостя.

– Как арестовали? Когда?

– Три недели назад.

– Но… я… я не знал. Мне никто не говорил. Я бы…

– Вы и не могли знать, молодой человек, – жестко проговорил эмиссар. – Вести пришли недавно. А вам в Россию нельзя. Вас там ищут. Сыскная, жандармы. Здорово вы насолили им. Надо ждать.

– Долго? – вырвалось у Григория.

Эмиссар пожал плечами.

– Год, два… О времени говорить нельзя. Главное, чтобы вас перестали искать.

Гость обвел взглядом комнату и вдруг улыбнулся.

– Я давно мечтал пожить в Париже. Марсель не хуже. У вас здесь масса возможностей. Мой совет – не тратьте время попусту. Учитесь, найдите дело. Изучайте буржуазное общество изнутри. Это много даст вам… и нам. Потом, когда мы изменим Россию и поведем ее к всеобщему благополучию и процветанию.

Слова об изменении и процветании Григорий пропустил мимо ушей, но совет эмиссара запомнил. Хотя тогда, после известий об отце и брате, ему хотелось упасть на кровать и заснуть, чтобы не думать о том, что с ними и как они.

Вечером он пошел в ближайшую таверну, желая выпить и посидеть на людях, послушать моряков, портовых рабочих. Они интересно рассказывали о плавании, о дальних странах, о жителях незнакомой и сказочной Африки, Австралии.

В таверне Григорий и столкнулся с двумя мужчинами, когда шел к стойке. У одного он, неловко повернувшись, выбил стакан. Мужчина – невысокого роста человек лет тридцати – что‑то гневно сказал. Его товарищ – здоровенный тип, почти на полголовы выше Григория – толкнул того в плечо и попытался ударить. Григорий – выученный в питерских подворотнях и на воровских малинах, от удара ушел, отпрыгнул и встал у стены, прикрыв себе тыл. В кармане был складной нож, рядом на стойке пустая кружка – есть чем встретить здорового нахала, который прет напролом.

Невысокий опять что‑то крикнул – Григорий разобрал слово «хватит», – но здоровяк словно не услышал. Он вдруг скакнул вперед, ударил ногой.

Гриша отступил в сторону, а когда здоровяк шагнул еще ближе, бросил ему в лицо кепку и ударил кулаком наотмашь. Здоровяк пошатнулся, нелепо взмахнул руками. Григорий добавил, вложив в удар злость и отчаяние.

Здоровяк рухнул на пол. Григорий затравленно огляделся. Вокруг них уже собиралась толпа. Пьянчуги могли запросто насесть на одного скопом, если вдруг решат, что Григорий сделал что‑то не так. Страха не было, было желание свернуть кому‑нибудь челюсть, а там и помирать не страшно.

Но толпа только смотрела, причем Григорий заметил несколько удивленных взглядов. А потом вперед шагнул невысокий мужчина. Григорий решил, что тот будет мстить за друга, и первым напал на него.

Невысокий легко уклонился от атаки, ударил ногой, быстро и хитро, так что Григорий рухнул на пол, чувствуя сильную боль в колене. Он вскочил, прикусывая губу, и ударил прямо в лицо невысокого. Тот отбил удар и врезал сам. Как‑то странно, ладонью. В ухе словно взорвалась бомба. Григорий упал на колени и уже больше ничего не слышал.

В себя он пришел в небольшой каморке, где тускло горел фонарь. Рядом сидел здоровяк, прижимая к скуле завернутый в тряпку кусок льда. Григорий вскочил с лежака, отодвинулся в угол.

– Спокойно, парнишка, – проговорил здоровяк. – Я не трону тебя. Меня зовут Роб.