Сам без оружия

Но это была лодка, на которой плыл Идзуми. Брошенная на волю судьбы, она судьбе и повиновалась. Слабое течение вынесло ее из бухты в море.

Белкин с трудом уцепился за край борта, а потом десять минут пытался залезть в нее. Когда он сумел сесть на банку и взять в руки весла, лодку уже унесло в море метров на двести.

Поручик стал грести, ругаясь в голос, а потом распевая песни. Все подряд, которые знал. Он орал нечто бессвязное, чтобы не потерять сознание. И греб к берегу.

…Когда лодка днищем заскребла по камням, он пополз на нос. Но сил перевалить через него не хватило. Так его и нашли висящим на борту высланные к берегу полицейские.

12

Василий пришел в себя в полной темноте. Открыл глаза, лежал, глядя вверх и не видя ничего. Потом догадался, что на глазах повязка, протянул руку и сбросил ее. Яркий свет ударил как клинок, заставил зажмуриться и замычать.

— И-и… милок! Очнулси! Господи, спаси и сохрани, неужто! — запричитал за головой жалостливый бабий голос. — Ну таперича не помрешь! Век жить будешь. Господи, господи…

Донеслись шаркающие шаги, стукнула дверь.

Василий лежал неподвижно, мысленно осматривая себя, чувствуя покалывание в ногах, руках и жжение на животе. Он попробовал поднять голову, но в этот момент опять стукнула дверь и сильный уверенный бас пророкотал:

— А вставать, молодой человек, не надо! Рано вам еще!

Василий попробовал вновь открыть глаза, хотя бы слегка. И сквозь ресницы разглядел могучую фигуру в белом халате. Небольшая бородка, на носу пенсне, на губах добродушная улыбка.

— Ну, глаза-то открыть можете. А вот говорить пока не надо, хорошо? Пальцами пошевелите… вот так. Я стану спрашивать, а вы отвечайте. Да — разок шевельнете, нет — два раза. Идет?

Василий попытался улыбнуться, но ничего не вышло.

— Боль в теле чувствуете?

Одно шевеление.

— Жжение?

Опять одно.

— В голове?.. В груди?.. В животе? Ага! Ну, это вполне понятно. Так-с… ну-с, что могу сказать, — врач наклонился над Василием. — Вы выжили, почти здоровы, а жжение — остаточные явления. Ясно?

Было ничего не ясно, но Василий шевельнул пальцами один раз.

— Тогда спите дальше, набирайтесь сил. Авдотья Петровна, голубушка, сделайте укольчик, будьте так любезны.

Спать Василий не хотел, но возразить не смог. Почувствовал легкое касание иглы и вскоре опять погрузился в сон.

Второе пробуждение вышло более бурным. Василий смог поднять обе руки, откинуть одеяло и рассмотреть закрытые тканью грудь и живот. От ткани чем-то пахло.

Он приподнял край ткани и увидел желтоватую мазь, а под ней усыпанную бледно-розовыми крапинками грудь.

Василий кашлянул, прочищая горло, и позвал:

— Сестра!

Голос звучал глухо и как-то надтреснуто.

Прибежала сестра милосердия, посмотрела на него и вновь умчалась за доктором. Тот явился минут через десять, снял одеяло, потом ткань, осмотрел живот и грудь, пощупал пульс, оттянул веко.

— А вот это совсем другое дело! Вот теперь я доволен.

— Доктор…

— Иван Антонович.

— Иван Антонович, уважаемый, — в горле было сухо, но пить не хотелось. — Такое дело. Мне бы кого из полиции сюда. Я…

— Капитан Щепкин Василий Сергеевич, — закончил за него доктор. — Знаю, дорогой мой, знаю. И кто надо тоже знает. Так что лежите спокойно. Есть хотите?

Василий прислушался к себе.

— Да, — с некоторым удивлением ответил он. — Немного.

— Ну, вот и хорошо. А как поедите — мы и поговорим. Обещаю.

Василий кивнул, глянул в окно. На голой ветке дерева лежал снег.

— Иван Антонович, скажите хоть, какое сегодня число?

Доктор обернулся, чуть нахмурил брови.

— Первое февраля.

Вечером к нему приковылял Белкин. Он действительно немного хромал, припадая на левую ногу, в руке держал трость. Был в своей одежде, на плечах халат.

Поздоровался, осторожно сел на кровать, с любопытством уставился на командира.

— Чего пялишься, как на икону?! Жив я и почти здоров. Уже ходить начал, — шутливо приветствовал его Василий. — С тобой-то что?

Поручик коротко поведал о событиях на берегу, о подлодке.

— Утопла она вместе с Идзуми и документами…

— Не было у Идзуми документов, — возразил Василий.

— Да это я потом узнал, — усмехнулся Белкин. — Когда пришел в себя и Скорина увидел.

— Скорин был здесь?

— А где же еще? Он же тебя привез в больницу, всех на ноги поднял, врачей чуть ли не силком приволок. Отдал им пузырек пустой, сказал — ты отравлен. Он, кстати, и документы потом мне отдал. И о… Диане рассказал.

Имя Холодовой Белкин произнес с запинкой. Виновато посмотрел на Василия. Тот молчал.

— Кстати, Скорин мне все рассказал. И о себе, и о Диане. Вот…

— Не ругайся, — остановил его Василий. — Не надо. Что Скорин о себе сказал?

— Что был вором, Диана убила его брата, тогда, в трактире. Сюда приехал с нами, чтобы отомстить. Но мстить не стал.

— А ты что?

— А что я? Хватать его должен? Он тебя спас, документы вернул. И не убил нас… — поручик хмыкнул. — Его впору награждать!

— Где он сейчас?

Белкин усмехнулся.

— Он теперь большой человек!