Сам без оружия

Там была толстая папка, а в папке какие-то бумаги. Не облигации и не долговые расписки. Значит, ему не нужно. Григорий проверил Кинджиро. Тот дышал, но вроде бы был без сознания. Ладно, отдышится.

В вагоне что-то громыхнуло, пламя взметнулось вверх и поглотило крышу. Огонь окончательно взял верх и стремился закрепить успех.

Последнего японца вытащил Браун. Он пробежал весь вагон и едва не споткнулся о Кихо. Тот был в сознании, но ничего не видел от слез. Американец и сам вытирал глаза, шепча проклятия.

Кихо умудрился вытащить пару чемоданов и теперь упрямо волок их за собой. Браун помог ему выкинуть чемоданы в окно, потом туда же выбросил самого Кихо и прыгнул сам, разрывая пиджак об осколки стекла.

Внизу их подхватили Белкин с Гоглидзе. Отволокли обоих от вагона, который уже охватывало пламя.

Браун, тяжело дыша, стоял возле лужи и смотрел, как огонь пожирает вагон. Рядом стоял Щепкин. Он обернулся, что-то увидел, сказал:

– А вот и помощь.

И завернул такую руладу, что Браун от удивления раскрыл рот. Он достаточно знал русский язык, чтобы понять смысл сказанного. Некоему нехорошему человеку было предложено вставить себе фитиль в… зад и бежать с ним то ли на свой, то ли на чужой половой орган.

Странные все же эти русские. Почему-то все время поминают эти самые половые органы и посылают к ним друг друга. Неужели так любят секс?..

К месту аварии подъехали три пожарные машины, две медицинские кареты, коляска с полицейскими и еще одна с городскими чинами.

Пока пожарные тушили пожар, а медики оказывали помощь пострадавшим, полицейские и чиновники пытались выяснить, что, собственно, произошло и почему.

Начался опрос свидетелей, переросший в настоящую сходку. Каждый считал своим долгом сделать заявление, причем зачастую оно составляло всего две фразы: «Я видел только огонь впереди, но там что-то случилось! Скажите, а жертвы есть?»

Под шумок Щепкин успел просмотреть портфель Идзуми, но нужного не нашел. Нет, что-то интересное там было, но похищенных документов, увы, нет. Капитан закрыл портфель и отдал его пожарному, велев отнести во-он тому господину.

Белкин и Гоглидзе под шиканье пожарных успели просмотреть участок у вагона, но тоже ничего не нашли. По всему выходило, что похищенные документы сгорели. Либо…

– Либо японцы их спрятали где-то еще, – выдвинул идею Белкин, недовольно оглядывая свой изрядно изгаженный костюм. – Но в этом случае мы в полном дерьме, господа.

– Лучше бы они сгорели, – мрачно заметил Гоглидзе, качая перевязанной рукой. – И все концы в воду.

Капитан молчал. Они не знали наверняка, были ли документы у дипломатов, может, вообще остались в Москве. Маловероятно, но вдруг?

А теперь? Операция сорвалась, шум поднят, результата нет. Они почти проявили себя и без всякой пользы. И столько шума! Как бы под трибунал не загреметь за такое!..

– Пошли отсюда, – скомандовал Щепкин, глядя на суету у состава. – Хватит отсвечивать.

Возле состава было людно и шумно. Многие пассажиры со страхом смотрели вперед, туда, где дымили залитые пеной останки вагонов.

Съемочная группа осталась возле вагона-ресторана. Стараниями Дианы все были здесь, но в поникшем состоянии. Даже Зинштейн грустно смотрел куда-то. Радовало одно – обошлось без жертв. Но сам пожар вызвал страх и кое у кого панику.

Уже возле своего вагона Щепкина вдруг нагнал Скорин. Пиджак он нес в руке и, несмотря на холод, чувствовал себя вполне нормально.

– А, спаситель! Японцы тебе в ноги должны кланяться! Если бы не ты…

– То все было бы хорошо, – перебил Щепкина Белкин.

Скорин удивленно покосился на поручика, а тот, зло кривя губы, прошипел:

– Дать бы тебе в зубы.

– Это за что?

– Мог бы сгореть, где бы мы другой такой талант нашли, – опередил поручика Щепкин. – Беречь себя надо… Гриша!

– Беречь надо себя, кацо! – подхватил Гоглидзе. – Я вон не поберегся, и вот результат!

Он поднял обожженную руку.

– Рисковать надо за что-то важное. Хотя… ты молодец! Спас людей. И американец молодец. Где он, кстати?

Гоглидзе завертел головой, потом увидел Брауна, что-то говорившего одному из приехавших чиновников.

– Вот еще один герой! Хоть медаль вручай.

– Вы тоже полезли спасать, – хмыкнул Скорин. – Рисковали не зря?

Щепкин уловил насмешку, посмотрел на художника. Тот взгляд не отвел. Смотрел прямо, с вызовом.

– Выходит, была надобность.

– Какая?

– Важная. Надо было помочь дипломатам спасти… вещи, деньги.

– Бумаги! – вдруг ляпнул Скорин.

Щепкин сдержал шаг, повернулся к художнику.

– Ты о чем?

– Да вот об этом.

Скорин откинул полу пиджака и показал Щепкину край папки. Капитан увидел угол верхнего листа и штамп. У него перехватило горло.

– Откуда это? Где ты…

– Кинджиро, – усмехнулся Скорин. – У него был портфель. Я вытащил его, японца то есть. А потом посмотрел, что в портфеле. Вот и нашел.

Офицеры уставились на Скорина как на привидение с мешком золота за плечами. А тот смотрел на них, держа на губах улыбку. Он, наконец, разгадал их. Правда, разгадка не особо радовала.