Сам о себе

Один заведующий художественной частью большой периферийной филармонии, культурный по виду человек, мне говорил: «Спасибо вам, Игорь Владимирович, за ваше выступление. Публика довольна. Правда, некоторые говорят: «Почему он не рассказал нам ничего о своей работе в кино, почему не показал что-либо из кинокартин?» Вот, вы знаете, у нас недавно провел свой творческий вечер[7] киноартист X (он назвал имя популярного артиста). Вот, например, как он строит программу такого вечера. В первом отделении он выступает и говорит о значении для него «системы» Станиславского, потом уже читает монолог из своей роли и заканчивает отделение пением «Чилиты» и других песенок. Во втором отделении рассказывает, как он снимался в ряде картин, и играет скетч. Получа... ается разно... о... образно! Публика очень, очень довольна».

«Дорогой товарищ заведующий художественной частью! – отвечал ему я. – Я не могу согласиться с вашими восторгами. Поймите, что о значении «системы» Станиславского мне хочется узнать не от киноартиста (имярек), а от более сведущего докладчика или лица, авторитетного в этом вопросе.

Я себя, например, не считаю достаточно подготовленным, чтобы с эстрады широкой публике доложить в пятнадцать минут о «системе» Станиславского. Вот монолог – это естественное дело для актера, как и скетч, чтобы показать себя публике, – это тоже приемлемо. Приемлема, пожалуй, и «Чилита», если он хорошо ее исполняет. Можно для развлечения послушать и ряд анекдотов и случаев, которые были у него на съемках. Послушать о том, как он работает над образом, как ищет этот образ. Но нужно ли это делать рядом с «Чилитой»?

Творческий путь актера – это очень серьезная тема для актера-художника. Но будет ли это интересно для широкой публики? Об этом можно поговорить со студентами театральных вузов, с коллегами-актерами, с искусствоведами. Широкая публика интересуется не столько технологическими и психологическими проблемами и вопросами актерского творчества, сколько двумя-тремя веселыми анекдотами из актерской жизни. Стоит ли идти на поводу низких вкусов? От меня, комедийного актера, ждут веселого рассказа о моих муках творчества, а эти муки по-настоящему не так уж веселы. Серьезно говорить о своей работе над ролью трудно, ограничиваясь пятнадцатью минутами, да и эти пятнадцать минут на практике окажутся скучноватыми для зрителей. Если же я буду рассказывать анекдоты о себе и о курьезах на съемках, то после этих анекдотов трудно переключиться на чтение Чехова или Гоголя. Лучше уж я послужу только Гоголю и Чехову и умолчу о себе».

Трудности жанра художественного слова продолжаются и теперь. Борьба или сосуществование (как хотите называйте) серьезного жанра с легким продолжается. Слава богу, за последнее время пришли к убеждению, что и серьезные и легкие жанры одинаково нуждаются в признании и уважении. Теперь остается понять, что не следует смешивать эти жанры. Трудно серьезному пианисту выступать в сборных концертах рядом с фокусником или куплетистом. Если он идет на это, то идет всегда вынужденно, конечно, предпочитая выступать в сольном концерте, где может полноценно и широко ознакомить слушателей со своим искусством. Тех слушателей, которые хотят познакомиться именно с ним и знают, что они будут слушать именно одного, данного пианиста. То же самое можно сказать и про исполнителя-чтеца.

Я бы не хотел, чтобы эти мои строки были поняты как свидетельство пренебрежения к легкому жанру, к жанру эстрады или цирка. Этот «легкий» жанр так нелегок, требует такого тренажа и мастерства! Он заслуживает подлинного уважения. Я с радостью вспоминаю, как любил и уважал такой «легкий» жанр Маяковский. Требовать отделить серьезный жанр от легкого – не значит не уважать легкий жанр или малые формы и преклоняться лишь перед серьезным искусством. Это требование идет от желания процветания того и другого. К сожалению, до сих пор у нас часто не понимают этого и организуют грандиозные смешанные концерты, которые при внимательном рассмотрении не могут удовлетворить ни зрителей, ни участвующих. Эти концерты иной раз ставят самых различных мастеров в случайные, нелепые и сложные положения, часто никак не зависящие от степени их мастерства или таланта, приводят к тому, что они, по существу, оказываются бессильными показать свое искусство.