Сам себе приговор

Гуров медленно прошелся по кабинету. Здесь все когда-то выглядело по-другому. Жаркое июльское утро, распахнутые окна, в которых парусами раздувались занавески. Егор встречал новых постояльцев у ворот, объяснял правила стоянки и отправлял всех в административный корпус. За ноутбуком сидела Инна, которая отдавала им ключи от дома и вручала памятку. Окна выходили на въездные ворота и часть пляжа, где уже стояли раскрытые шезлонги. Речка мирно несла свои воды дальше через лес, где пели птицы и никогда не бывало жарко…

– Да у вас тут Мальдивы! – восхитилась тогда Маша. – И купаться можно?

– Можно, можно, – уверила Инна. – Вода чистая, мы следим за этим. И погода позволяет. Всю неделю, пока вы здесь будете, обещают жару и никаких дождей.

– Отлично.

Инна бросила окурок в банку с водой, заменявшую пепельницу, и посмотрела на брата.

– Не задерживайся, – попросила она и вышла из кабинета. – Я почти закончила.

Было слышно, как она поднимается на второй этаж. Снова хлопнула какая-то дверь, что-то скрипнуло, что-то тяжелое упало на пол. Казалось, Инна решила увезти отсюда весь дом, включая мебель.

– Она все сбережения сюда вложила. Да и я почти все до копейки отдал. Благо оба живем одни, а то бы было худо. Планы строили, кучу бумаг оформили, а уж сколько бабла оставили в конвертах на столах у чиновников – и не сосчитать.

– Взятки, значит, – многозначительно заметил Крячко.

– Ну а куда было деваться?

Егор сел на подоконник и посмотрел на часы.

– Торопитесь? – поинтересовался у него Гуров.

– Да как сказать… Пока дороги пустые, то можно и ускориться. Но Инка должна собраться. Мы уехали отсюда, оставив много вещей. Чайник вот, микроволновка на втором этаже. Наверху вообще полно всего, мы же там практически жили половину лета. Ничего оставлять здесь не хочет.

– Не боитесь, что сюда кто-то проникнет в ваше отсутствие?

– Не проникнет. Все местные знают, что это место выкуплено, и мы можем приехать в любой момент. Ну вот мы и приехали.

– А можно я еще раз осмотрюсь? – Стас застегнул куртку и взглянул на Гурова. – Пройдусь, посмотрю.

– Иди.

Егор и Гуров остались одни. Тишину нарушал шелест сухой листвы, которую ветер гнал по остаткам газона. Листья сбивались в неровные валики у стен, с деревьев падали сухие ветки и покрывали землю. Никто не убирал этот мусор. База отдыха снова опустела, и теперь уже, наверное, надолго.

– Если бы мы установили камеры видеонаблюдения, то полиция смогла бы восстановить картину событий, – пробормотал Егор. – В голове не укладывается.

– Ну а сами-то вы что обо всем этом думаете? – спросил Гуров. – Наверняка же не раз вспоминали тот день.

– Да ничего я не думаю, – раздраженно ответил Егор. – Парня жалко, но я тоже все потерял.

– Вы живы, – напомнил Гуров.

– И гол как сокол, – вызывающе посмотрел на него Егор. – Одни долги остались. Когда их отобью, не знаю. Инка в «Ашан» уборщицей пошла, а днем сиделкой подрабатывает. Сам на трех работах разрываюсь, а все равно кругом должен. Вы думаете, я только о себе думаю? Хер там. Обо всех. Спрашиваете, вспоминаю ли я? Каждый чертов день! То так, то сяк, то еще как-то. Не поедут теперь сюда люди, потому что нас в новостях протащили. Все хорошие отзывы теперь не имеют никакого значения.

Он отвернулся, вынул сотую по счету сигарету и нервно закурил.

– Тогда я помучаю вас еще немного, Егор.

Гуров сел за стол и скрестил руки на груди.

– Вы не помните, не было ли здесь конфликтов? Я имею в виду наш заезд. Гости между собой не ссорились, не спорили? Люди всякими бывают, знаете ли. Молодежь сейчас часто раздражает своей музыкой или внешним видом. Или даже хамством. Как вел себя Саша с персоналом и с другими гостями?

Егор стряхнул пепел в банку.

– Не припомню такого. Из той четверки только девушки сюда заходили, и то при мне. Просьбы были обычными: запасное полотенце, лампочку в туалете заменить. Ничего необычного. Вежливые, спокойные. В остальном все тоже было в порядке. Только… нет, вот с банкирами пришлось немного повозиться, но там люди взрослые, восприняли нормально.

– О чем это вы?

– Ну трое этих, из банка которые. Вон там их машина стояла, – Егор ткнул пальцем за плечо. – Двое вроде ничего, а третий постоянно бухал и цеплялся к людям. Пришлось напомнить о принудительном выселении. Поняли, приняли. Больше не повторяли. Один, правда, нажрался в последний вечер, а потом ночью куролесил, но его приятели угомонили.

– Между ними и Сашей были конфликты?

– Не припомню такого, – прищурился Егор. – Может, просто не заметил.

Гуров поймал себя на мысли, что если раньше он искал подтверждение суицида, то сейчас мыслит в другом направлении: он хочет опровергнуть эту версию. Иными словами, Лев Иванович отчего-то сошел с заданного курса и расследует убийство Мальцева.