Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах

— Еще какой фантазер, — согласился отец. — И надо ж было случиться, чтоб именно ко мне его нелегкая принесла! — немного помолчав, переспросил у Славы: — В журнале, говоришь, напечатано про такие урожаи?

— Так это Ромка, — пожал плечами Слава.

— Сам-семьсот!.. — хохотнул отец. — Это какими ж комбайнами такую прорву зерна убирать?

— Было бы что убирать, — шутливо заметила мама.

— А сыпать куда? — продолжал тем же тоном отец. — Ведь у нас складов не хватит.

— Было бы что сыпать! — сказала мама.

— Нет, ты только вникни: сам-семьсот! — закашлялся от смеха отец. — Да такого… кх… кх… просто… кх… кх… не может быть!.. Это как если бы мышь выросла со слона!.. кх… кх… кх!..

Глава ДВАДЦАТАЯ в которой никто никому ничего не может доказать

Через день Ромка рассказал Славе, как они с Борисом Васильичем выбирали поле под рожь, как встретили главного агронома и как Евгений Николаевич, узнав, что задумал Борис Васильич, ужасно рассердился и запретил ему своевольничать.

— На этом поле, говорит, запланировано посеять один ячмень, — возмущался Ромка поступком главного агронома. — Борис Васильич ему: ячмень, говорит, и так будет посеян, только вместе с рожью. И рожь, говорит, нисколько не помешает, потому что за лето она высоко не поднимется. Она ведь только на другой год, после зимовки, начинает расти в высоту, а до этого только кустится. Зато она сорнякам никакого ходу не даст. Где рожь растет, там ведь сорняков не бывает. Знаешь, как ее называют? Санитаром полей! Борис Васильич для богатырской ржи специально подобрал самое сорное поле, чтобы заодно и очистить его. А Евгений Николаич говорит: как запланировано, так и надо сеять…

— Твой Борис Васильич все выдумал, — перебил Слава Ромку, — Таких урожаев, сам-семьсот, даже и быть не может! Это все равно, как если бы мышь выросла с корову!

— А вот и может быть! — непоколебимо стоял на своем Ромка.

— Почему же никто сейчас таких урожаев не получает?

— А потому, что секрет был потерян! — ответил Ромка.

— Ну так вот! Если вы со своим Борисом Васильичем секрета не знаете, то ничего путного у вас и не вырастет!

— Кое-что знаем, не беспокойся! — сказал Ромка. — Например, сеять богатырскую рожь надо с весны, а не осенью. И вместе с ячменем или пшеницей. Это самое главное. Ну, может, еще какой-нибудь маленький секретик осталось найти…

— Ладно, ищите, — разрешил Слава. — Когда вырастет твоя богатырская рожь — скажешь. Так и быть, погляжу.

Глава ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ в которой клюквинцы делают как лучше

Весна в прошлом году немножко припозднилась. Зато потом надолго установилась теплая погода. Земля скоро оттаяла, прогрелась, и к посевной совхоз приступил точно в тот день, как было запланировано. Пятого мая.

К вечеру на голубой мачте возле совхозной конторы затрепетал на ветру новенький красный флаг, поднятый в честь Мишкиного отца, Василия Семеновича Белова, который посеял больше всех. С тех пор каждый вечер в совхозе подсчитывали, кто сколько гектаров засеял, и фамилию передовика писали мелом на красной доске, прибитой к мачте.

А на черной доске, установленной по другую сторону конторского крыльца, тоже каждый вечер писали мелом:

«ПОЗОР КЛЮКВИНЦАМ!

ОНИ ОПЯТЬ НЕ ЗАСЕЯЛИ НИ ОДНОГО ГЕКТАРА!»

Потому что так оно и было.

Хотя клюквинцы и не сидели сложа руки: трактора их день и ночь гудели в полях. Клюквинцы сеяли. Но не горох, не ячмень, как другие, а… удобрения. На других отделениях механизаторы заранее разбросали минеральные удобрения, кое-как, лишь бы поскорей. Куда много насыпали, а куда и совсем ничего не попало.

Раньше клюквинцы тоже разбрасывали удобрения, а теперь решили сделать как лучше. Как если бы совхозные поля были их собственным огородом. Они стали вносить удобрения в почву рядками, как семена. На это уходит больше времени, зато питательных веществ каждому растению достанется ровно столько, сколько ему требуется. А перед этим клюквинцы хорошо заборонили поля, разрыхлили верхний слой почвы, чтоб влага зря не испарялась.

Но хоть и не сидели клюквинцы без дела, а все равно ежедневно попадали на черную доску. Каждый день в Клюквину приезжал главный агроном, строго разговаривал с управляющим и требовал, чтобы клюквинцы НЕМЕДЛЕННО приступали к севу.

А клюквинцы отвечали всякий раз:

— Мы делаем как лучше.

Но Евгений Николаевич все равно требовал, чтобы они сеяли согласно плану и не подводили весь совхоз. Потому что, говорил он, если клюквинцы будут сеять согласно плану, то совхоз закончит посевную первым в районе. А клюквинцы знай твердят свое:

— Мы же делаем как лучше!

Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ в которой Прометеев и Андрей Константинович приходят к согласию