Сама дура виновата (СИ)

Но за дверью нас ждал совершенно несъедобный гигантский букет белых роз. За ним еле-еле виднелась кепочка курьера — он тянул шею и даже пытался подпрыгивать, чтобы мы его заметили.

— Опять с каким-то олигархом развлекалась? — зыркнула я на Элку.

В прошлый раз, когда она подцепила мужика на «бентли», он регулярно заваливал ее дорогим шампанским, букетами из клубники в шоколаде и килограммами суши.

Пусть и этому намекнет, что суши — беспроигрышный вариант, когда в доме есть еще прожорливые соседи.

— Букет для Дарины! — подал наконец голос курьер, кое-как показавшись в зарослях. — Сто одна роза! Распишитесь, пожалуйста.

Сто одна?

Я тупо смотрела на букет, думая, как их сосчитать.

Элка смотрела на меня, и по лицу ее расплывалась очень ехидная улыбка.

— Это вы Дарина? — курьер навелся на Элку как ракета средней дальности.

Еще бы, кому из нас двоих еще дарить букеты!

— Не-е-е-ет… — пропела она. — Дарина вот!

И она подтолкнула меня к выходу из квартиры.

Уже заметив то, что не замечала я.

Того.

— Посторонись-ка, парень, — отодвинув курьера через порог переступил Егор.

Егор!

Нет, не так.

ЕГОР!!!!!!

И пока я судорожно соображала — сбежать из дома, рвануть в ванную расчесываться и краситься или заверещать и повиснуть у него на шее, он шагнул ко мне и первым делом обстоятельно облапал мою задницу, словно проверял — точно та самая Дарина?

Ну вот такие мы, золушки, в 2022-м году. Убегаем на рассвете вместо полуночи и находят нас не по маленькой ножке, а по большой попе.

— Что ты тут делаешь? Как ты меня нашел? Ты совсем сумасшедший?

Это были настолько важные вопросы, что я уворачивалась от попыток меня поцеловать, только чтобы их задать.

— Ты ушла, — сказал Егор, отлепив одну руку от моей задницы, чтобы зафиксировать шею и наконец поймать мои губы.

— Ну да.

Губы были смяты — довольно бесцеремонно, весьма нагло и неприлично жарко. Аж курьер что-то там квакнул. Хотя, может, он букет устал держать.

— Женщины обычно не уходят от меня, пока я об этом не попрошу, — пояснил Егор, отрываясь от моих губ, зато впечатываясь бедрами в живот. Так знакомо, что там, в животе, в нижней части особенно, что-то сладко заныло.

— Так это у тебя инстинкт охотника пробудился? Догнать, поймать и поставить галочку? — хмыкнула я, но на всякий случай обняла его за пояс. Вдруг решит, что цель достигнута и можно уходить.

— Две галочки. Может, даже три, — кивнул Егор. — И ты мне еще экскурсию должна.

— О господи… — закатила глаза Элка. — Комната Дарины вторая слева, валите уже, смотреть тошно. А ты давай сюда букет, хватит глазеть, — это она уже курьеру. — Чай будешь? С шоколадкой.

— Это моя шоколадка! — не поворачиваясь, вякнула я. Поворачиваться было неудобно — я восторженно пялилась на Егора.

— Твоя шоколадка тает у тебя в руках и, кажется, не против растаять во рту, — проворчала Элка. — Сладостей ты теперь лишена на неделю, а вот лимончик могу выдать, чтобы не так лыбилась.

— Я тоже хочу чаю, — сказал Егор. — И побыть шоколадкой тоже хочу.

— И лимончик?

— И лимончик.

— Ну что ж, — вздохнула Элка. — Заходите все, ты, с букетом, тоже. Чай так чай.

— Или все-таки в твою комнату? — горячо шепнул мне на ухо Егор, когда Элка прошествовала на кухню, и курьер в обнимку с букетом — следом. — Ты лишила нас очень сладкого утра, может, доберем быстренько?

— Быстренько?

— Тоже верно… — Егор развернул меня в сторону кухни и шлепнул по попе, задавая направление. — Чем дольше ожидание, тем больше сил я наберусь для того, чтобы наказать тебя за побег. Долго, тщательно и очень, очень жестоко…

Глава четырнадцатая, в которой курьер ненадолго становится почти главным героем

Егор прошел на кухню, курьер наконец расстался с букетом и тоже бочком протиснулся по коридору, а я замешкалась, цепляясь за Элку.

— Что случилось? — удивилась она, увидев мой панический взгляд. — Теперь что не так?

— Все случилось! Все! Я не одета! Я не накрашена! Ты видишь, в каком я виде! Эл!

Это была катастрофа! Домашняя футболка очень-очень оверсайз — даже для меня оверсайз! — широченные афгани с неотстирываемыми пятнами. Я вот как-то не думала после душа, что у меня опять будет сексуальное свидание с ненасытным юным хищником, обладающим идеальным телом!

Иначе хоть ресницы бы накрасила!

Элка закатила глаза до середины черепа, развернулась и заорала:

— Его-о-о-ор! А Его-о-о-ор! Тебе Дарину одеть и накрасить или будешь сырую употреблять?

— Сырую — это мокрую? — деловито уточнил Егор из кухни.

Курьер, который пока еще скромно топтался в дверях, закашлялся.

— Мокрую? — нахмурилась Элка. — Что?

— Что? — хмыкнул Егор.

— Мокрую Дарину… О боже!

До нее дошло. Я так и вовсе стояла, закрыв глаза ладонью.

— Егор… — пробормотала я.

Он услышал.

— Любую буду! — быстро сказал он. — Иди сюда!

Подлая волчица Элка толкнула меня в спину, курьер вжался в дверной косяк, а Егор ловко поймал и привлек к себе, усаживая на колени.

Меня! На колени!

— Я тяжелая!

— Уж как-нибудь выдержу, — чрезвычайно довольным голосом заявил он, с удовольствием жамкая мою попу.