Сама невинность

Закрыв глаза, Хлоя откинулась на подушки, издавая легкие стоны от мучительного наслаждения, чувствуя, как твердеют ее возбужденные соски от искусной игры его языка.

— Господи, милая моя... — произнес он хриплым голосом.

И она испытала эротический прилив, в то время как его рука расстегивала оставшиеся пуговицы на ее платье. Наконец он снял его, оставив Хлою в одних белых кружевных трусиках.

Она что-то прошептала, смущаясь, затем неопытной рукой попыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, но не справилась — и Дариус помог ей. Небрежным движением он снял с себя рубашку и бросил ее на пол рядом с кроватью, затем притянул Хлою к себе и положил ее на свою гладкую загорелую грудь.

Хлоя крепко прижалась к нему, ожидая того момента, когда ее желание исполнится и она станет его частью, одной плотью с ним...

Дариус тихо назвал ее по имени и поцеловал с нарастающей страстью, его руки скользнули по ее спине и опустили ее трусики на пару дюймов, чтобы поласкать шелковую кожу ягодиц. Еще немного — и они были сняты, оставляя Хлою совершенно обнаженной.

Теперь Дариус откровенно любовался девушкой — это тело цвета слоновой кости, темно-розовые соски, плоский живот и темное пятно в месте соединения стройных бедер...

— Тебе известно, какая ты красивая? Какая восхитительная? Моя милая, славная девочка! — И его рука устремилась к изгибу ее бедра.

Хлоя беспомощно задыхалась от наслаждения, когда ее тело ответило на это новое и разрушительное чувство. Ее собственные пальцы сжимали широкие мужские плечи.

Дариус сам освободился от брюк и нижнего белья, отбросил одежду в сторону и притянул ее к себе. Хлоя почувствовала, как он возбужден. Простонав, она вся открылась ему. Еще никогда мечта не уводила Хлою столь далеко, захватывая разум, тело и душу и заставляя ее гореть и таять в мужских объятиях. Она готова была расстаться со своей невинностью без всякого сожаления.

Но в глубине душе она знала — это оттого, что она находится в руках мастера искусства обольщения, что сопротивляться ему невозможно, даже если захочешь.

Он нащупал чувствительный холмик и нежно прикоснулся к нему своим горячим естеством, пробуждая к сладкому и волнующему пику наслаждения. Но когда он начал проникать в нее глубже, Хлоя вздрогнула от боли.

Дариус немедленно остановился:

— Я сделал тебе больно?

— Нет... да... Просто я еще никогда... — пробормотала она и замолчала в смущении.

Вот сейчас Дариус опять возьмет ее на руки и успокоит, скажет, что он сделает ее женщиной... И это будет незабываемо прекрасно!

Но наступила странная тишина, а затем он сказал очень тихо:

— Конечно, как я раньше не понимал этого? Как же я был слеп!

Хлое стало страшно — неужели он потерял интерес к ней? И, колеблясь, она спросила:

— Что-то не так?..

— Да, все не так, — ответил он и подвинулся к краю кровати, стараясь дотянуться до своей одежды, в то время как Хлоя с застывшим взглядом смотрела на его голую спину. — Но я принципиально не хочу требовать от тебя такой жертвы. И слава богу, что ты открыла мне глаза, прежде чем я успел причинить тебе вред.

— Я не понимаю... — сказала она дрожащим голосом, — я думала, ты хочешь меня...

— А кто не захочет тебя, моя милая? — ответил он, но от этих слов ей не стало легче. — Ты красивая и очень аппетитная, но у меня нет права красть твою невинность в короткой и мимолетней близости.

— Но для чего ты меня привел сюда?

Он вкратце объяснил ей для чего. И Хлоя слушала его, сгорая от стыда, прикрыв лицо руками. А он даже не смотрел в ее сторону.

— Я предлагаю тебе одеться, — продолжал Дариус. — Я оставлю тебя одну, но тебе понадобится помощь с этими ужасными пуговицами.

Чувствуя комок в горле, она сказала:

— Я сама справлюсь, спасибо.

— Тогда я пойду. Естественно, будет лучше, если мы спустимся вниз поочередно, — сказал он резким, почти бесстрастным тоном. — Если ты пойдешь отсюда направо, а затем в конце коридора повернешь налево, то выйдешь прямо к длинной галерее.

Уже около двери, держа в руке галстук и смокинг, он обернулся. При свете лампы его лицо было неузнаваемым, холодным и... слегка измученным.

— Это не должно было заходить так далеко... Прошу простить меня и поверить — если мы расстанемся прямо сейчас, это будет лучше для нас обоих. Когда-нибудь ты поймешь меня.

Глава 9

Хлое, приютившейся на подоконнике, было холодно и неудобно, но не это было причиной ее слез. Воспоминания о событиях семилетней давности еще больше разбередили старую и так и не зажившую рану.

В ту ночь после бала она тоже горько плакала. Это были рыдания навзрыд, от которых сердце рвалось на части. У нее хватило сил объяснить своим дяде и тете причину своего исчезновения. Она, мол, плохо себя почувствовала после ужина и решила погулять на свежем воздухе.

— Ты похожа на маленькое привидение. — Тетя Либби внимательно осматривала Хлою, нахмурив брови. — Завтра не вскакивай чуть свет. Спи сколько хочешь.