Сама себе хозяйка

Он бросил быстрый взгляд в сторону Аглаи, а потом стиснул меня в объятиях и жадно поцеловал. Мне отчаянно захотелось сказать те самые слова, но я прикусила язык. Нет. Не стоит ставить его в неловкое положение. Не сегодня. Может быть, никогда. Мои чувства — это мои проблемы.

От автора: у Полли Нарии новинка:Пушистая катастрофа для ректора

Волею судьбы я попала в иной мир. Здесь у меня другое тело, сильная магия и внимание со стороны ректора-красавца. Мечта? Как бы не так! Сила сбоит и грозит выжечь изнутри, а ректору я нужна лишь, чтобы снять проклятье. Не более того. Тут можно даже не фантазировать. И только четверо пушистых друзей со мной и в горе, и в радости. Но я сильная. Я справлюсь.

18-2

На следующий день он все же застал меня в мастерской. Аглая безропотно пропустила его в нашу рабочую комнатку — а ведь никого и никогда не пускала.

Я сидела за столом, восстанавливая музыкальную шкатулку с «сонной» мелодией. Ее включали детям и больным, чтобы сон был крепким и безмятежным. Чары простые, легкие, а механизм довольно тонкий, к тому же сильно, почти безнадёжно изношенный. Но шкатулка передавалась из поколения в поколение, поэтому ее принесли нам на реставрацию.

Появление целителя я почувствовала всем телом. Словно теплее стало. Но не обернулась, хотя пальцы вздрогнули и застыли над серебряным цилиндром.

Над моей головой зашуршала ткань, и на стол легла белая роза. Живая, настоящая, с длинным колючим стеблем и нежными лепестками. Я все же обернулась.

Он улыбался. Щеки румянились с мороза, кончики волос, выбившийся из вечного хвоста, покрыты инеем, на меховом воротнике быстро тающие снежинки.

— Это тебе.

— Зачем, не стоило… — начала было я, но тут же себя оборвала: — Спасибо. Мне безумно приятно!

— Я рад.

Слова он растерял, что ли?

Живая роза среди зимы — какой красивый жест, какое безумное расточительство! И где только нашёл? В Устинске не было цветочных лавок, да и цветы никто никому не дарил, особенно зимой, разве что актрисам театра. Как Асуру вообще пришло в голову?

Он распахнул пальто, а я прижалась к его груди. Я небольшого роста, чуть выше его плеча. Мне так удобно обнимать его за талию, пряча руки в тепле пальто!

— Ты за инструментами?

— Я за тобой. Одевайся, пойдём погуляем.

— У меня работа.

— Я отпросил тебя у Аглаи. Она сказала, можно.

— Ну, если Аглая отпустила… — я хихикнула. — Прости. Мне нужно доделать механизм. Там осталось дел на полчаса.

— Я подожду.

— Хорошо. Постараюсь побыстрее.

— Не торопись. Я пока прогуляюсь до булочной. Тебе что принести?

— Плюшку с корицей можно? И пирог с яблоками для Аглаи. Деньги возьми у меня в кармане пальто.

— Как-нибудь разберусь с деньгами, — недовольно фыркнул он. — Ты не хочешь больше ничего сделать?

— А что?

— Где мой приветственный поцелуй? — он строго сдвинул брови, а потом приподнял мой подбородок и быстро чмокнул в губы. — Вот так-то лучше.

— Разве это поцелуй? — закатила я глаза. — Вот накормишь меня — и я займусь твоим образованием.

— И когда ты успела получить опыт в поцелуях? — голос Асура вдруг заметно похолодел.

— Он чисто теоретический, — поспешила утешить его я. — И вообще, я пошутить попыталась!

— Не смешно получилось. Я побежал, работай спокойно.

Сосредоточиться на механизме шкатулки у меня получилось не сразу. Он что, ревнует? А я дала ему повод? Глупо как-то, мы друг другу никто… Роза еще эта. Такие подарки просто так не дарят. У нас будут длительные отношения или что? Чего Асур от меня хочет вообще?

Не верю, что он взял и разом в меня влюбился. Не того я полета птица. Он из княжеского рода, к другим девушкам привык. К нежным, утонченным, умеющим держать лицо в любой ситуации, в роскошных платьях, с прическами и украшениями. А тут я — ну пусть вполне симпатичная, но до леди явно не дотягиваю. И одеваюсь скромно, и за кожей не особо ухаживаю, и выругаться непотребно могу. Из нежного во мне только кончики пальцев, я их берегу, регулярно увлажняю кремом, смазываю маслом, никогда не забываю перчатки. Мне важно, чтобы пальцы были чувствительны, чтобы улавливали малейшую шероховатость материала. Я слышала, что шулеры вообще обрабатывают подушечки наждачной бумагой, но пока до такого я не дошла.

Что он во мне видит? Я бросила механизм, понимая, что работать больше не смогу, разволновалась. Заглянула в зеркало придирчиво. Лицо как лицо, обычное. Щеки появились, румянец. Глаза светлые, брови ровные, не слишком густые, обычные совершенно. Нос вздернутый, губы тоже обычные. И волосы приятного каштанового цвета, но не сказать, чтобы красота неописуемая. Та же Рейна намного меня ярче, эффектнее.