Сама себе хозяйка

Я протянула руку к котелку, снова умилившись тому, что кожа на пальцах белая, гладкая, а ноготки розовые и ровненькие. Не так давно пальцы у меня были опухшие, в трещинах и пигментных пятнах. Пустячок, а приятно. Представила, что отщипываю кусок ручки… Да как они себе представляют? Ручка — из железа, а котелок-то медный! Как я им приварю такие разные металлы? Нет, тут надо по-другому. Представила, что котелок состоит из молекул медного сплава — и начала тянуть молекулы в нужное место. Понимала, что это все дурь. Какие молекулы, там кристаллическая решетка! Гранецентрическая. Кубическая. Молекулярная. Интересно, а откуда я это знаю? Не иначе, как в прошлой жизни по работе. Прикольно на самом деле. Хотя медь здесь, понятно, не чистая. С примесью железа и марганца, кажется. Хм, а если представить, что тут кубики, даже проще. Очень-очень маленькие кубики. Как лего, только гораздо меньше.

К моему искреннему изумлению, “ушко” для ручки появилось буквально на глазах. Сначала на боку вытянулся бугорок, потом кольцо… а потом я сообразила, что проще было приляпать обратно отломанное кольцо, но что сделано, то сделано. Дальше было проще. Толстую проволоку ручки я мысленно выпрямила, продела в ушко и закрутила обратно.

— Была бы ты в разуме, я б тебя точно со студентами отправила учиться, — вздохнула хозяйка, потрепав меня по плечу. — Магичка ведь. Может, толк бы был какой. Все лучше, чем на кухне. Да стой ты, дура, куда пошла! Нельзя ведь!

И силой усадила меня за стол. Невероятным образом передо мной оказалась тарелка с рагу и даже куриная нога. И большая чашка с чем-то вкусно-пахнувшим. Я отказываться не стала.

— Мама, почему она ест, а мы работаем? — возмутилась Малика, притащившая в кухню пустой кувшин.

— Потому что у нее есть магия, а у тебя нет, — отрезала женщина. — И еще потому, что новый котелок будет стоить гораздо дороже, чем тарелка овощей.

— Что толку от ее магии, если в голове у нее каша?

— Будто у тебя в голове черемуха. Иди в зал, не болтай.

— Так все уже. Господа студенты наверх пошли, спать.

— Так. А Даринка где?

— Столы моет. Нашим студентам не до девок, они только об учебе думают, — в голосе Малики проскочили ревниво-обиженные нотки.

— Да полно, это же целители, — усмехнулась хозяйка. — А целители — они горячие.

— Фу, целители. Толку от них! То ли дело боевики — они всегда высокие, сильные, их не обидит никто…Или эти… которые огнем управляют. И очаг разожжет, и воду подогреет.

— Дура, — вздохнула мать. — Если уж охмурять, то целителя. У них всегда работа есть, хороший целитель на вес золота. Огонь и спичками разжечь можно, а вот грудной кашель быстро вылечить или роды принять — это важнее.

— Да и ладно, — махнула рукой Малика. — Много тех родов в жизни бывает? Да здоровая девка и сама в поле родит. А боевикам звания дают и казенное жилье, они на границе служат или в патрулях всяких.

А я задумалась. Целители… да, они во всех веках и мирах нужны. Кашель вылечить, роды принять. Поди и зубы безболезненно удаляют. Звучит очень интересно. Только кому я нужна, убогая сирота? Я ведь даже не знаю, как выгляжу. Может, уродина какая. А туда же: о целителях размечталась! Точнее, об одном из них, об Асуре. Да, я даже запомнила его имя.

— Милка, иди спать.

— Матушка!

— Она магичила, ей нужно. Хватит лениться, иди сестре помогай, а то я тебя тряпкой отлуплю.

Я спрятала усмешку. Видимо, не такая уж Милка и бесполезная. Сиротку приютили вовсе не из жалости. Опустила голову, принюхалась, поглядела на грязь под ногтями и осторожно тронула рукав хозяйки.

— Чего тебе?

Я захлопала глазами, сделала вид, что нюхаю подмышку и зажала нос. Воняю же, ну! Где взять чистую одежду?

— Мыльня только для гостей. Вода в колодце, сама разберёшься. Малика, дай ей платье чистое. Все верно, в хорошем постоялом дворе должно быть все чистое и аккуратное, даже подавальшица.

Малика некрасиво поджала губы, поглядела на меня свысока и вышла. Я посеменила за ней.

Комната у них с Дариной была одна на двоих, большая, богато убранная. Тоже и ковры, и подушки, и шкаф, и картинки на стенах.

— Платье ей ещё… — ворчала Малика. — Не заработала она на платье-то.

Но все же мать ослушаться не посмела, открыла сундук и кинула мне что-то серое и мягкое. Я развернула: уж на Малику это точно не налезет. Платье как платье, поношенное, конечно, вон, рукав рваный, да и фасончик так себе, но чистое и приятное на ощупь. Из добротной мягкой шерсти… было когда-то. Не мне выбирать.

Молча забрала одежду, хотела уходить уже, но Малика сумела меня удивить:

— Куда, убогая? Сорочку чистую возьми и панталоны. Чай, мы не крестьяне, чтобы с голым задом ходить. И на вот ключ от мыльни. Потом вернёшь. Матушка, конечно, запрещает, но так быстрее будет.

Я кивнула, настороженно глядя на неё. Что-то ей было нужно, иначе с чего такая щедрость?

— Мила, а у тебя сил хватит? У меня цепочка порвалась серебряная.

Вот и ответ. Вспомнила, что я маг.