Сама себе враг

Покинув мать, я поспешила к Карлу и поделилась с ним своими мыслями о принце Оранском. Муж мой всегда выслушивал меня не менее внимательно, чем своих министров.

– Мэри еще слишком молода для супружеской жизни, но принц Оранский настаивает на том, чтобы мы прислали нашу девочку к нему в Голландию. А почему бы малышке и не поехать туда? Там она будет в большей безопасности, чем здесь. А я могла бы сопровождать дочь… и, возможно, к нам присоединилась бы моя мать… – объясняла я Карлу свои планы. – А потом я сказала бы, что отправляюсь на воды, поскольку чувствую себя не совсем здоровой. Конечно, ни на какие воды бы не поехала, а поспешила бы во Францию и попыталась бы встретиться с братом. И кто знает? Возможно, оказавшись со мной лицом к лицу и услышав мои мольбы о помощи, он не сумеет мне отказать.

Подумав, Карл решил, что это неплохая мысль.

– В любом случае нам придется расстаться, – вздохнул он. – Я должен отправиться в Шотландию.

– Снова в Шотландию? – упавшим голосом спросила я.

– Надо успокоить северян, – ответил Карл. – Я пообещаю сделать для них все, что они хотят, и заручусь их поддержкой. Они помогут мне бороться с теми, кто выступает против меня в Англии.

Я захлопала в ладоши. Каждый новый замысел Карла вселял в меня надежду, хотя позже, хорошенько подумав, я поняла, что все они с самого начала были обречены на провал. Но таков уж был мой нрав: безоглядно пускаясь в очередную авантюру, я каждый раз слепо верила в успех. Карл в этом смысле был немного похож на меня. Может быть, именно поэтому мы увлеченно строили самые безумные планы вместо того, чтобы здраво оценить свое положение.

Когда в парламенте услышали о том, что моя мать собирается уехать, то с радостью разрешили ей покинуть страну. Нельзя было заявить яснее: скатертью дорога! Члены обеих палат даже помогли вдовствующей королеве с отъездом, выделив ей для путешествия необходимую сумму денег.

Что же касается моих сборов, то они явно насторожили членов парламента. Естественно, эти люди заподозрили, что отправляюсь я вовсе не на воды и что здоровье мое тут совершенно ни при чем. И повели себя члены парламента просто оскорбительно. Они издали указ, запрещавший вывозить из страны мои драгоценности, да еще поручили сэру Теодору Майерну осмотреть меня и решить, действительно ли я так больна, что мне необходимо покинуть Англию и лечиться на континенте.

Старый Майерн был самым резким и раздражительным человеком на свете. Конечно, сэр Теодор был гугенотом и не очень симпатизировал католикам. Меня же он, видимо, считал кем-то вроде капризного ребенка. И, разумеется, Майерн никак не мог покривить душой и сказать, что здоровью моему будет угрожать смертельная опасность, если я немедленно не отправлюсь на воды. Услыхав, что думает старик о моих мнимых недугах, я страшно разозлилась. Однако мнение Майерна было однозначным: мне совершенно незачем покидать страну.

Я в бешенстве набросилась на сэра Теодора, с насмешливой улыбкой наблюдавшего за мной. Я не могла угрожать ему тем, что его вышвырнут с королевской службы. Он был слишком хорошим врачом, и Карл никогда не согласился бы с ним расстаться. Муж мой восхищался Майерном, считая его самым искусным лекарем в Европе, и часто говорил, что откровенность старика – неотъемлемая часть его прямой и чистой натуры.

– Он не способен солгать, – заявлял Карл. – Вот такие люди нам и нужны! Люди, которые говорят правду ради самой правды, а не скрывают ее, боясь кого-то разгневать или надеясь заслужить чью-то благосклонность.

Поэтому мне пришлось смириться с мнением доктора: ведь в глубине души я знала, что он прав. И все же я долго кричала на Майерна, не в силах совладать с собой. Сказалось чудовищное напряжение последних месяцев: сначала – дело Страффорда, потом – постоянное беспокойство за нас с мужем, за мать и детей.

– Боюсь, что я схожу с ума, – сказала я Майерну, который спокойно смотрел на меня.

– Вам следует перестать бояться, – возразил он. – Вы же постоянно чего-то боитесь!

Я не могла удержаться от смеха. Так-то подданный разговаривает со своей государыней! Но он не видел во мне королевы. В его глазах я была просто издерганной истеричкой, напридумавшей себе всяких недугов, которые можно излечить лишь в чужих землях, у целебных источников.

Таким образом, когда Карл спешил в Шотландию, а моя мать была на пути в Антверпен, я отправилась в Утленд. Там я принялась обдумывать, как бы отослать Мэри к будущему мужу в Голландию и поехать вместе с ней; впрочем, если мне не разрешат покинуть страну, то Мэри все равно лучше уехать. В Голландии она будет в значительно большей безопасности, чем здесь.