Сама за себя

Владу довели до предродовой и строго наказали из неё уже никуда не выходить. Влада кивнула, соглашаясь. Терпеть боль становилось всё труднее и временами она уже не только стонала, но и вскрикивала, и рычала, и сжимала, наоборот, зубы. А боль только нарастала. «С Катей было не так», – машинально всплывали мимолётные сравнения. Ей почему-то нестерпимо захотелось в туалет, вот прямо немедленно. О чём она и сообщила акушерке. Та подхватилась, заставила лечь, осмотрела её снизу и по внутреннему телефону вызвала врача. Сама же перевела её в родовую и помогла залезть на родовой стол. С этого момента Влада уже не отмечала бег времени. Она вся сосредоточилась только на внутренних ощущениях, только на действиях и командах врачей. Ею двигало только одно желание: родить здорового ребёнка, не повредить его во время родов. «Надо постараться… Надо просто постараться и всё будет хорошо», – твердила она любимую Пашкину фразу.

Ту же фразу она твердила ребёнку, уговаривая малыша или малышку помочь маме, порадовать папу и сделать всё правильно. Понимала, что это иррационально, но продолжала разговаривать мысленно с ребёнком.

Павлу она позвонила ещё с утра, как только начались схватки и он, наверняка, уже приехал в роддом, но в родовой у неё телефон забрали и переговорить с ним она не могла.

А между тем кучка врачей вокруг неё увеличилась. К акушеру и гинекологу прибавился хирург и они принялись, не особо скрываясь, обсуждать её состояние: типа родит ли сама уже или всё же помочь. Почему-то Владе стало страшно, и она почти заорала:

– Сама рожу! – и с новыми потугами ребёнок вышел.

– Сын! – показала ей ребёнка акушерка, повернув его попкой к ней.

Из-под попки ясно были видны яички и писюнька совсем не девчачьи.

– Сын… Сашка…, – выдохнула Влада и счастливо замолчала.

Теперь всё было неважно и нестрашно. Самое главное уже произошло. Акушерка попросила её подышать, как паровоз, чтобы вышел послед, и Влада добросовестно подышала. Потом ей зашили небольшие порывы и оставили на некоторое время.

Ребёнка обтёрли и унесли куда-то. Всё это время он только тихо покрякивал и попискивал, ведя себя очень достойно для новорождённого. Влада только улыбалась. Но не забыла поблагодарить врачей, сказав им сердечное спасибо.

Через неделю (с разрывами раньше не выписывают) Павел встречал их на роскошно украшенной машине. С огромными букетами цветов для Влады и для акушерки. Две бутылки шампанского, несколько коробок конфет и корзина фруктов были с благодарностью переданы врачам.

Пашка гордо держал на руках маленький свёрток и одновременно поддерживал под руку Владу. На крыльце она с удивлением увидела семью дочери. Ведь с того самого момента, когда она сказала о своём замужестве, Катя с ней не общалась.

«Оттаяла», – с надеждой подумала Влада. Семья Кати тоже были на машине и Влада порадовалась за них. В современном мире без машины плохо. Артём топтался в сторонке, но Влада призывно махнула ему рукой, и он немедленно подошёл, сопровождая поздравления тёплой, сердечной улыбкой. Катя тоже поздравила, но как-то скованно. Видно было, что чувствует себя неудобно. Одна Лизка была искренне рада и прыгала вокруг Павла, требуя показать ей дядю.

«Всё хорошо, – решила Влада, оценивая своё состояние. – Пашка прав: всё будет хорошо!»

***

Павел привёз жену и сына домой и теперь наблюдал за реакцией Лены на те перемены, которые произошли в квартире. Ещё, когда Алёнка была в роддоме он спросил у неё, не будет ли она против, если он кое-что изменит в планировке их квартир: надо же приготовить место для малыша. И даже попросил подписать какую-то бумагу.

Влада тогда была не против и подписала, не обращая внимания на содержание. Но Павел честно объяснил ей, что хочет объединить их квартиры ради ребёнка.

– А так можно? – удивилась Влада, соглашаясь с его придумкой. Это был бы удачный выход.

– Можно, но сложно, – неопределённо ответил Павел, собираясь приложить все силы к осуществлению этого плана.

Теперь Павлу было тревожно, что она скажет на все эти перемены. На самой площадке никаких изменений не произошло. Как было три двери в их отсеке, так и осталось. А вот внутри… Павел объединил обе их квартиры в одну с помощью двери. Её пришлось прорубить между Владиной комнатой и Пашкиной гостиной. Естественно, с разрешения архитектурного отдела и застройщика. Теперь у них была одна большая квартира.

Ясно, что две кухни там были уже не нужны и Павел свою кухню переделал в их общую спальню. И переместил туда большую двуспальную кровать из своего кабинета. Она, правда, хотя и стояла за шкафом, но явно не соответствовала интерьеру кабинета. А работать Павлу приходилось много и ему нужен был полноценный кабинет. Теперь он у него был.