Сама жизнь

Ну, что это? Чем гадать, точно знать или слишком удивляться, расскажу о том, что случилось лет за пять до этого. В Литве, у отца Станислава, зашел спор о нашей посмертной участи. Он топил печку и как раз нес на совке головешку. Когда его попросили что-то сказать, он развел руками, вместе с совком и головешкой, и отрешенно произнес: «Великая загадка, ага!» Хорошо его зная, спешу заверить, что он имел в виду не «адский огонь да адский огонь», как сказано у Вудхауза.

Олег Сергеевич

Мало кто помнит, что в 1950-х годах московские литовцы дружили со своими сверстниками, которых нелегко определить. Реэмигранты? Коля Каретников

им не был. Снобы? Ими тоже были не все. «Золотая молодежь»? К ней скорее относились молодые карьеристы, пьющие коктейли и пляшущие рок-н-ролл.

Точнее всего сказать, что литовцы и эти москвичи не были советскими. Еще одна общая черта (одеты по-европейски) – сомнительней; так одевалась и «золотая молодежь». Словом, дружили, и все. Замечу, что Томас Венцлова с его мечтательностью, мешковатостью и склонностью к науке знал этих московских людей, но подружился с другими – с Муравьевыми, с Сергеевыми.

Здесь и сейчас мне важно, что самым большим другом моего мужа, литовца, был Олег Прокофьев. Реэмигрант и все прочее, он выгодно отличался скромностью и мягкостью. Поэтому и я подружилась с ним. Когда мы уехали в Литву, он часто приезжал. Точно в то же время – конец 1962-го – он познакомился с молодой англичанкой, изучавшей русский авангард. Камилла была внучкой Лоренса Биньона[ 74 ], выросшей в Британском музее, – и ее дед, и ее отец, Бэзил Грэй, там и жили. То ли от матери, Николетт, то ли еще почему-то Камилла была строгой католичкой. Они с Олегом решили пожениться, но удалось это сделать только через семь лет. Еще через год Камилла родила дочь, а через два, ожидая второго ребенка, скончалась от краснухи, очень опасной для беременных.

Приехала миссис Грэй, Олег уехал с ней и с дочерью, вроде бы – похоронить Камиллу в Англии, а на самом деле там остался. Замечу, что еще до свадьбы он стал в Литве католиком и принял имя Иоанн, в честь св. Хуана де ла Круса, чей праздник (14 декабря) совпал с его днем рождения. Путаю я или Камилла умерла в тот же день?

Прожив какое-то время в Лондоне отчасти – на бесперебойных гонорарах отца, отчасти – преподавая историю живописи, Олег женился на своей ученице Франсис. (У нас пишут «Фрэнсис», но что поделаешь, я это имя много раз слышала.) У них родилось пятеро детей, один умер, один – немного отсталый. Живых зовут Гэбриел, Руперт, Корделия и Беатрис (Кордилия и Битрис). У них домик в пригороде Льюишем, садик, два кота, на наш взгляд -огромных.

Когда стали пускать в Россию, Олег немедленно приехал. В Москве, общаясь с музыкальным музеем (если это так называется), он останавливался у нас. Очень приятно было то, что Москва без советской власти его восхищала, а не возмущала чем бы то ни было.

Приехал он и в конце 1997 года, когда моя мама давно лежала без сознания. Они с ней были в очень хороших отношениях. Увидев, как Мария, моя дочь, поднимает свою невесомую бабушку, моет, кормит, Олег совершенно сокрушился духом и пригласил Марию, когда она сможет, к себе, в Лондон. Мама скончалась недели через две после его отъезда, на Рождество.

Летом Мария поехала в Англию. Они с Олегом гуляли по Лондону, он отвез ее в Оксфорд, наверное -еще куда-нибудь; и, как позже выяснилось, написал своему сыну, что давно не был так счастлив.

Не успела уехать Мария, явилась я на 100-летие со смерти Льюиса. Пока заседания были в Лондоне, я жила у Олега и Франсис. Потом мы переместились в Оксфорд, а они – на какой-то из островов «канала», то есть Ла-Манша.

Когда я вернулась в Лондон, у Олега никто не отвечал, но это было естественно. Я в Льюишем не поехала, а пожила неделю у приятельницы. Потом улетела в Россию и уже тут узнала, что Олег умер. Он купался, вышел на берег – и все.

Поскольку завершить этот очерк невозможно, скажу, что написала тогда некролог для «Русской мысли». Франсис его передал отец Сергий Гаккель, а только что скончался и он.

Памяти Олега Прокофьева

…перед тем, как двигаться дальше, мы посидим. Собственно говоря, это и есть жизнь -перед тем, как умереть, мы посидим.

О. Прокофьев

20 августа 1998 года скоропостижно скончался Олег Сергеевич Прокофьев.

Все-таки жизнь больше всего похожа на детскую книжку. 5-го и 6-го августа, два вечера, мы сидели с Олегом в его садике под Лондоном. Олег был такой же приветливый и уютный, как всегда. Любовался цветами, беседовал о Честертоне и о детях Стравинского, восхищался своими кошками. Через день он уехал отдыхать на остров к жене и детям. А через две недели – внезапно умер, лежа на берегу и глядя на море.