Самадхи

Парень, выросший в ежовых рукавицах Габриэля и Натали, заметно обгонял программу и тоже скучал на уроках. Я предполагала, что в коллеж Адриан пошёл не ради уроков, а для социализации и дружбы, так что на маленький бумажный шарик, прилетевший на его парту сзади, отреагировал с интересом. Развернул, прочитал, — просмотрел, там была карикатура жирного кота за учебной партой, стонущего о том, что ему скучно, — обернулся ко мне и понимающе усмехнулся. Я сидела, подперев голову рукой и зажав карандаш между носом и верхней губой, что ещё больше развеселило Агреста. А моё ничего не понимающее лицо и показательное игнорирование вообще, казалось, привели его в восторг.

Адриан ответил мне кривеньким рисунком: пародия на мадам Менделееву, которая поливает уснувшего за партой моего жирного кота чем-то из пробирки. Радиоактивный значок прилагался.

Я отрисовалась жалобно мяукающей кракозяброй.

Ну, собственно говоря, так это всё и началось. После переписки, — перерисовки? — у нас пошли нормальные бумажные сообщения со стандартными вопросами о предпочтениях и обсуждением происходящего. За сдвоенную химию мы успели не только получить максимальный балл, но и вдоволь нахихикаться с совершенно упоротых рисуночков. После урока мадам вызвала нас и попросила больше так не отвлекаться: своим весельем мы мешали другим детям.

Я клятвенно обещала впредь не нарушать общественный правопорядок, а на следующей литературе Адриану на парту прилетел рисунок: жирный кот за решёткой, в тюремной полосатой робе и с заклеенной скотчем мордой.

Ха, только дошло. Адриан-то, оказывается, предложил обменяться номерами, чтобы не палиться на уроках с бумажками. Вот Алья будет разочарована, никакой любви, реально одно удобство!

Общение с Адрианом оказалось ненапряжным. Я сразу предупредила Агреста о своей дурной привычке: бывает, что я не отвечаю на сообщения так долго, что мне становится стыдно, и я не отвечаю на них уже по этой причине. Игнорирую.

— В таком случае, — сказала я Адриану, — если это всё-таки произойдёт, не стесняйся подойти и спросить, какого хрена. Ну или позвонить и спросить. Главное напрямую.

Смешно, что от простеньких ругательств Адриан смущался и неловко улыбался, розовея скулами.

— Договорились, — тянул лыбу мой второй друг в этом мире. — Но ты всё-таки старайся не игнорировать, хорошо?

— Ничего не могу обещать. Проблемы головы — они такие… проблемные.

— Я даже не удивлена, что ты психическая, Дюпэн-Чэн, — влезла в наш разговор Хлоя, закатывая глаза. — Кто ещё будет носить эти два нелепых хвостика?

— Ледибаг? — невинно улыбнулась я.

Было приятно видеть, как Буржуа, почему-то ставшая фанаткой супергероини, — я же не спасала её в полёте, как канонная Маринетт, — теряется и замолкает. Эх, прелесть. Хлоя была из тех девушек, что очень милы и красивы ровно до того момента как открывают рот.

Адриан тогда увёл Хлою на очередной приватный разговор. Сколько их уже таких было? Всё равно не работают.

Чаще всего мы с Агрестом перекидывались картинками, мемами и эмодзи. Чувство юмора что у меня, что у парня оказалось совершенно упоротым, и на этой волне мы неплохо спелись. На листочке я нарисовала ему двух рыбок и подписала их на русском, объяснив суть прикола — Агрест хохотал, словив чёткое понимание шутки. Прелестный мальчик.

На пришедший плачущий смайлик после разговора с Манон в парке я ответила эмодзи, разводящим руками. И следующим же сообщением предложила Агресту зайти в гости. Мне нужен был кто-то, чтобы сагрить на него Манон: в плохом настроении обычные деструктивные порывы девочки поистине ужасали.

Проще говоря, из исчадия она становилась ИСЧАДИЕМ. А оно мне надо, терпеть это в одиночестве?

В квартирке Дюпэн-Чэнов я заставила Манон вымыть руки и стала размышлять, что бы такого разгружающего придумать. Мелкой бы дать что-нибудь для выпуска агрессии, а то так можно и несварение словить. Несварение, хм… кажется, я опять забыла поесть сегодня.

Значит, обед.

Еду мелкая ковыряла вяло, но после краткого запугивания, — «Ешь, а то будешь выглядеть как я!» — всё-таки взяла вилку и шустро принялась сметать с тарелки макароны с овощами. Готовить я умела, но не любила: сложные рецепты вызывали изжогу из-за потерянного времени, а простая еда не нравилась никому, кроме меня. Почему-то мало кто мог оценить вкус пустых макарон или салата без заправки.

Манон, к моему огромному изумлению, смогла. Несмотря на пристрастие к фаст-фуду, который покупала домой Надья, и сахару, который мог напрочь убить вкусовые сосочки. Или, — что тоже возможно, — она эту еду воспринимала через призму психологической привязанности.

Короче говоря, чужая голова — потёмки.

Примерно на середине нашего обеда в дверь позвонили. На пороге оказался Адриан: парень неуверенно переминался с ноги на ногу и явно думал о том, чтобы сбежать.

— Заходи, — я посторонилась, пропуская Адриана внутрь. — Сейчас тихо, но ты не обольщайся: скоро Исчадие придёт в себя, и нам будет весело.

— В смысле? — округлил глаза Адриан.