Самаэль

— Что, добилась своего? — спрашивает Кристина. — А прикидывалась бедной овечкой, а сама тоже на деньги повелась… Хм… — и демонстративно затягивается сигаретой. А мне стало обидно за Сашу, он что юродивый, его что нельзя любить просто так, без бонуса в виде денег…

— Так у него много плюсов, на которые можно повестись… Видишь руки дрожат, это от подарков, а ноги — от секса, а вот сердце — от любви. — Смотрю на нее испепеляющим взглядом. — И не смей своим ядом даже воздух портить…

— И как, оно трахаться с психом? — вот сучка, если б она с ним трахалась, то все норм, а если он выбрал не ее, то сразу приобретает статус психа?

— А я люблю трахаться как сумасшедшая, — прохожу мимо и задеваю ее плечом. — Подхожу к двери, оборачиваюсь и говорю, — а если ты и дальше будешь обсуждать руководство, то пойдешь в кабаре ногами дрыгать. — И уже более миролюбивым голосом, — не кусай руку дающего тебе возможность работать и зарабатывать. Он взрослый, самодостаточный, успешный мужик, который в состоянии сделать выбор.

Глава 27

Сюрпризы и неприятности не закончились в эту рабочую ночь.

Пошла поздоровалась с остальными ребятами. Они встретили меня более позитивно, особенно девчонки, с которыми мы начали разучивать их сольные постановки. Мальчишки стали относиться более доброжелательно, можно сказать, что мы стали немножко друзьями. До выхода на сцену чуть меньше часа, решила пойти в свой кабинет.

Только включила свой компьютер, залезла в интернет, чтобы найти подходящую музыка, как дверь открылась и на пороге появился он — отец.

— Можно?

— А если сажу нет, ты уйдешь?

— Нет, я хотел бы поговорить…

— А есть смысл? Ты как-то жил все это время и тебя не тянуло на «поговорить», а сейчас что? Что изменилось?

— Я все-таки пройду…, - говорит он. Закрывает дверь и садиться в кресло напротив меня. — Ты выросла красавицей…

— Да, и похожей на тебя…

— Да, на меня. Ты, наверное, осуждаешь меня?

— Чтобы делать какие-то выводы, нужно хотя бы знать, что произошло? А я, вообще, не в курсе. Мама никогда не говорила о тебе, а только тихо страдала, а я, что может придумать детский мозг? Разлюбил, бросил, нашел лучше….

— Нет, все на много…, даже не знаю, подходит ли это слово — проще… Тогда, сразу после новогодних праздников, меня арестовали по обвинению в убийстве, причем группой лиц… Как ты понимаешь, я никогда не был законопослушным гражданином, но твоя мать не знала… Я для нее долгие годы я был просто бизнесменом. Но тогда времена были другие и поэтому выбор такой, либо ты крышуешь, либо тебя крышуют. Я не слабый, я лидер, поэтому выбор очевиден. Пока адвокаты разгребали эту кучу, Ольга собрала ваши вещи и упорхнула. Где вы хоть жили?

— В Челябинске…

— Челябинск, — повторяет он, — странный выбор… Ну, так вот, дали мне пять лет, за которые от нее я не получил ни письма, ни весточки. Конечно, я обиделся. Самолюбие, мать его, обида… Когда вышел, честно, было не до поисков, надо было поднимать дело, которое за пять лет захирело… А потом решил, что, наверное, у нее новая семья и я буду только лишним… Может ты кого-то уже называешь папой, а тут я…

— Нет, не было у нее ни-ко-го. Все время одна, и даже ухажера не видела ни разу.

— Как она, вообще?

— Папа, — прикусываю губу и из глаз побежали струйки слез, — она уже как год умерла…

Повисла тишина… Он провел рукой по лицу и оперся локтем в подлокотник кресла, уткнувшись лицом в кулак. Странно, но мне показалось, что неподдельная грусть и горе по потере родного человека, отразились на его лице.

— А я ведь правда ее любил, одну, остальные как тени. Часто вспоминал… Она очень красивая… была, но в ней столько домашнего уюта, тепла, заботы… Домой возвращался всегда с удовольствием. Я знаю, что она не смогла смириться в-первую очередь с тем, что я от нее скрывал правду, не доверял…, а я просто боялся потерять ее, она ж как ангел, всегда поступала правильно, а тут я, прикидывался добрым принцем, а потом, оказался хладнокровным убийцей… Что с ней случилось?

— Рак… Съел ее за полгода. Мы боролись, но последняя стадия и рак был головного мозга, постоянные головные боли, обезболивающие не помогали, она очень страдала… Последний месяц она просто пролежала в комнате с зашторенными окнами, боясь лишний раз пошевелиться. И так же тихо умерла, во сне, — я не выдержала и начала рыдать.

Отец подошел и обнял меня. А я как вернулась в нашу квартиру, туда в Челябинск.

— Я вечером заглянула и подумала, что она спит, — говорю сквозь всхлипы, — а утром, перед тем как идти в институт зашла, хотела спросить, что принести, а она уже вся холодная. Я кинулась к ней, начала теребить, — слезы льются нескончаемым потоком, мне кажется даже тогда я так не плакала, такое чувство, что до меня только сейчас дошло, что время не вернуть и мамы нет. Прильнула к отцу и, как маленький ребенок, которого обидели, пытаюсь найти защиту у взрослого. А он притулил мою голову к своему животу и гладит по голове успокаивая. — Когда приехали врачи, сказали, что она мертва уже больше десяти часов, то есть, когда вечером я заглядывала, она уже была мертва.