Самая белая ночь

– Сейчас поставлю чайник, и все вместе попьем чайку, – лепетала мама. – Саша! Там Варенькая пришла, эклеры принесла. Как ты вовремя, котеночек. У нас с папой к тебе очень серьезный разговор.

Я знала, что ничем хорошим наши семейные «серьезные разговоры» не заканчиваются, и мое сердце тревожно застучало. Так и знала, что не нужно было приезжать.

Мы с мамой прошли на кухню. Пока я усаживалась за стол, меня снова критически осмотрели.

– Что это на тебе сегодня надето?

Я непроизвольно сжалась. На мне был тот самый зеленый сарафан, в котором я накануне встречала Федю. Этот цвет очень шел к моим светлым волосам и зеленым глазам, но мама нашла к чему придраться.

– Слишком яркое и короткое, – вынесла она вердикт. – К тебе мужики на улицах не пристают?

– Ах, если бы нашелся хоть один доброволец, – мрачно отшутилась я. Но мама мою шутку не оценила.

Громко зашумел старый электрический чайник. Когда на кухню вошел папа, мы с мамой в напряжении молчали. Отец, как обычно, был весь в своих мыслях. И это просто чудо, что сегодня я застала его дома. Даже в отпуск он обычно пропадал в клинике либо, что бывало намного реже, – на даче.

– Привет, папа! – бодрым голосом поздоровалась я. Мне не хотелось сегодня ссориться, поэтому мамины упреки я пропустила мимо ушей, стараясь никак не реагировать.

– Привет, зайчонок, – задумчиво отозвался папа. – Ты как? Как твоя Агнесса?

– Агния, – поправила я. – Хорошая.

Вообще-то Агния ни с того ни с сего впала в депрессию, чем, честно говоря, меня испугала. Но я решила об этом умолчать.

– Это вы о дочке Даниила Евгеньевича? – спросила мама.

– О ней, о ней, – кивнул папа.

– Не водит мальчиков? – не отставала мама.

– Просто пачками, – откликнулась я, – брюнетов, блондинов, рыженьких, мулатов… На любой вкус, в общем.

– Зайчонок, мне это не нравится, – нахмурилась мама.

– Мулаты или блондины? – уточнила я.

– Такие разговоры.

– Брось, Ирина, разве не ясно, наш зайчонок шутит? – подал голос папа, задумчиво гипнотизируя чайник.

Наконец тот вскипел и отключился. Стало намного тише. Из открытого окна доносились детские счастливые крики и птичий щебет. Мама разлила чай, поставила на стол коробку с моими эклерами. Чаепитие проходило преимущественно в тишине. Мама не спешила начинать серьезный разговор, и это тоже было в ее репертуаре: заинтриговать и измучить неведеньем. Но я из упрямства молчала и ни о чем не спрашивала.

– А сессия твоя как? – спросил папа. Ему единственному надоело терпеть эту неловкость.

– Сойдет, – туманно ответила я. А родители и не настаивали на подробностях. Им неинтересна моя будущая профессия. Вот если бы я училась на медицинском – другой разговор. – Сдаю с божьей помощью, – добавила я.

– Хоть без долгов? – все-таки уточнил отец.

– Обижаешь, – откликнулась я.

Училась я на бюджете и, в отличие от школы, с большим интересом. Проблем в универе у меня обычно не возникало.

– Ну и славно, – не слишком довольно отозвался отец. Он так и не смог смириться с тем, что я не пошла по его стопам.

Мама молча жевала эклеры и демонстративно не касалась темы моего образования.

– Так что там за разговор? – все-таки первой не выдержала я, проиграв нашу с мамой «схватку».

Мама тут же переменилась в лице и отложила эклер. Они с отцом переглянулись.

– Сашенька, нужно зайчонку все сказать. Знаю, что еще ничего толком не ясно…

– Почему же? – Папа пожал плечами. – Уже все более или менее ясно, поэтому можно и сказать.

– Котенок, – начала мама, – твоему папе предложили работу за границей.

– Правда? – удивилась я. Отец никогда не говорил о том, что хотел бы переехать. Наоборот, считал себя патриотом и «топил» за отечественную медицину. Хирургом он действительно был отличным. Про таких врачей говорят, что у них золотые руки.

– Правда, – кивнул отец. Он всегда был не очень многословным.

– А как же твоя клиника?

– Саша рассорился с новым руководством и уволился, – поспешила объяснить мама.

Это что-то новенькое! И на папу совсем непохоже. Обычно с руководством у нас ссорится мама…

– Ай, ну их всех! – поморщился отец. – Ирина, плесни мне стопку.

Мама поднялась из-за стола и тут же засуетилась. Было ясно, что папе неприятно говорить на эту тему.

– А куда именно за границу? – решила уточнить я, потянувшись еще за одним эклером. Поймала себя на ужасной мысли, что совсем не расстроена из-за того, что родители теперь будут жить далеко.

– В Соединенные Штаты, – ответила мама, не оборачиваясь, доставая из бара коньяк.

Я присвистнула.

– Далековато.

И прислушалась к себе – ни-че-го! Пока никакой тоски. Может, позже накроет…

– Далековато, – согласилась мама, вернувшись к столу, и поставила перед папой полную рюмку. Отец тут же махом ее опустошил. – Тебе нужно как можно скорее разобраться со своим институтом.

– Мне? – удивилась я. – А я-то тут при чем?

– Как это при чем? – не менее искренне поразилась мама. – Не уедем же мы без тебя.

– Это еще почему?

Мама растерянно заморгала.

– Ну как же, – наконец произнесла она тихо, – ведь мы одна семья.

Я тяжело вздохнула. Семья, у которой за столом и общих тем для разговоров-то нет.

– Семья – это самое главное, – продолжила мама.