Самая белая ночь

Я наконец осмелилась посмотреть ему в глаза. Федя, словно прочитав мои мысли, улыбнулся. И улыбка у него впервые вышла расслабленной и настоящей.

– Все ясно, у нас с тобой один метод.

Мне хотелось улыбнуться в ответ, но я не смогла. Только как завороженная разглядывала его красивое лицо.

– Ты приехал, – почти шепотом произнесла я.

– Приехал, – почему-то тоже шепотом ответил Федя.

– Честно, думала, что не бросишь бабушку…

– Бабушки не стало еще в марте, – сухо сказал Федя. Он уставился перед собой. Кадык дернулся, будто Федя проглотил ком в горле.

– Прости, – стушевалась я.

– Зато с предками увиделся в кои-то веки, – невесело усмехнулся Федя. – Приехали на похороны. Мать я до этого полгода почти не видел, хоть и живем в одном городе. А отец к себе звал, в Москву. Сказал, что поможет с работой.

– Но ты… – начала я.

– Но я решил, что попробую поискать себя в Питере. Ты была права: настало и мое время признаться себе, что сердце находится не в том месте. В конце концов, что я теперь теряю?

Я молча кивнула.

– А как твои вступительные? – спросил Федя.

Было странно, что он интересуется моими делами. И вообще странно видеть его здесь, рядом, на выкрашенной белой краской скамейке. Любимый и родной профиль, чуть заметные веснушки, темные волосы, татуировка на кисти… Я запомнила его таким: свободным, нагловатым, притягательным. И вот мы сидим в самом сердце Питера, а ветер приятно шелестит листвой…

Вкратце я рассказала Феде, как обстоят мои дела с поступлением. О предстоящем собеседовании и готовом портфолио. Федя слушал меня внимательно, и я чувствовала, что ему действительно интересно, «как мои вступительные». Оттого мне стало так тепло… За всю жизнь я привыкла к безразличию мамы и отчима, когда дело касалось рисования, поэтому сама не заметила, как увлеклась своим рассказом.

А когда закончила говорить, то снова посмотрела на Федю. По его лицу я так и не могла разобрать эмоции: простил ли он меня? Что чувствует и как нам теперь быть дальше? И задала вопрос, ответ на который волновал меня больше всего на свете:

– Ты ведь приехал сюда ради меня, а не из-за работы?

– Все-то тебе расскажи, Агния Леманн, – улыбнулся Федя, глядя мне в глаза.

– Для чего ты подкатил к Варе? – спросила я. Скрыть ревность в голосе не получилось. Наверняка он видел нас вместе, когда мы возвращались из магазина. Или в другой раз, когда выгуливали Харви до сквера…

– Это она ко мне подкатила, – ответил Федя, – когда я ждал тебя во дворе.

– Но ты уже знал от Нади, что мою соседку зовут Варя?

– Знал, – кивнул Федя, – я не планировал знакомиться с Варей. Думал тебя во дворе дождаться, а там будь что будет… Потом мне захотелось про тебя через нее хоть что-нибудь узнать. Как ты там? А в итоге все как-то совсем по-дурацки получилось. Кажется, твоя подруга на меня запала.

Я только тяжело вздохнула.

– И это плохо. Варя очень хорошая. Надо было сразу ей сказать, что мы знакомы. Но я была в таком шоке от происходящего. И, если честно, до сих пор в себя прийти не могу…

Повисла странная пауза. Федя смотрел на меня внимательно и задумчиво молчал. Мне хотелось крепко обнять его, или положить голову на плечо, или хотя бы осторожно взять за руку… А потом идти куда глаза глядят, в сторону Дворцовой набережной. Несмотря на разгулявшийся ветер, бродить вдвоем до развода мостов, всю белую ночь напролет, любуясь позолоченными шпилями Петропавловки… Теперь мне не хотелось расставаться с Федей ни на минуту.

– У меня при взгляде на тебя тоже все из головы вылетело. Так ужалило, до самого пищевода, – признался Федя. – Я даже не думал, что настолько соскучился.

От его слов сердце громко и нетерпеливо забилось. Но я так и не могла понять, простил ли он меня за тот поступок… Федя, как назло, взглянул на наручные часы и предложил:

– Давай я тебя провожу!

– У тебя дела? – спросила я упавшим голосом.

– Можно сказать и так, – уклончиво ответил Федя.

Я поджала губы и молча кивнула. Федя первым встал со скамейки и протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Когда я наконец коснулась его ладони, меня словно стрелой в грудь пронзило – даже дыхание на миг сбилось.

Вечерело. Мы неспешно брели по Невскому проспекту, а навстречу нам текли толпы прохожих. Мы шли, едва касаясь плечами, и молчали. Время от времени Федя косился в мою сторону, и, когда наши взгляды встречались, мое сердце каждый раз дрожало. Я знала, чувствовала, что по-прежнему ему небезразлична. «Я всегда влюбляюсь не в тех девушек», – вспомнила я Федину фразу. Сейчас я шла рядом с ним, уставшая после бессонной слезной ночи и утомительной пробежки. Бледная, ненакрашенная, похудевшая, с собранными в маленький хвост волосами, в спортивной ветровке и лосинах… А он шел рядом, несмотря на то, как я обошлась с ним – нарочно унизила перед своей семьей, несправедливо выставив Федю в дурном свете. И все из-за глупой мести, назло ненавистному отчиму… Федя приехал. Не просто полюбоваться на белые ночи – он приехал ко мне.