Самая большая тайна Гитлера

Собственно, женщины не были ему нужны. Гитлеру так и не удалось познать чувство любви, которое освободило бы его от зацикленности на самом себе. Он опоздал в своем мужском развитии и испытывал постоянное чувство неудовлетворенности. Вероятно, это усилило его ненависть к окружающему миру.

Только с маленькими детьми своих друзей он чувствовал себя уверенно и даже любил с ними играть, но только если дети подчинялись ему и исполняли все указания.

Сын Ханфштенглей Эгон вспоминал:

«Гитлер был моим любимым „дядей Дольфом“. Я любил играть в поезда. Он становился на четвереньки и изображал тоннель, а я пролезал под ним. А еще он изображал звуки проезжающего поезда. Он здорово имитировал звуки – уток, коров, лошадей.

Последний раз я видел его на свадьбе высокопоставленного вождя штурмовых отрядов. Все говорили ему „Хайль Гитлер“, а мы с мамой сказали, как принято в наших родных местах:

– Грюсс готт, господин Гитлер.

Мы совершили большую ошибку. Гитлер убрал свою руку, и больше он меня не замечал. Так я в последний раз видел своего любимого дядю Дольфа».

Отношения с женщинами для него еще только начинались. Но он понимал, что ему нужно как-то решать эту проблему. Дело было не только в том, что он стал известен всей Германии и важна была его репутация. Ему необходимо было убедить себя в том, что он не хуже других.

Когда они с Эмилем Морисом путешествовали по стране, то иногда знакомились с девушками. Разговаривали, угощали их, Гитлер давал им денег, но ничего не просил взамен. В художественных галереях Гитлер теперь все чаще останавливался возле обнаженной натуры. Зачем? Избавлялся от стеснительности, преодолевал нежелание иметь дело с женщинами?

Сначала он стал уделять внимание девушкам в тех домах, где бывал. Потом у него возникла постоянная пассия – Ада Кляйн, работавшая в редакции «Фёлькишер беобахтер». Они несколько раз встречались в квартире Мориса. Но интимности между ними не возникло. Гитлер был слишком робок, признавался ей:

– Ты научила меня целоваться.

Он стал немного смелее, когда почти стал ухаживать за шестнадцатилетней Марией Райтер в Берхтесгадене. Она рассказала об этом журналу «Штерн» в 1959 году. Они встречались зимой 1926/27 года. Гитлер называл ее Мими. Они обменивались письмами и подарками. Он говорил:

– Ах, детка, ты совсем не понимаешь, что ты значишь для меня и как я к тебе отношусь.

Чтобы узнать его лучше, говорила потом Мария, надо было прочитать «Майн кампф». Но в 1927 году он уже забыл о девушке. Этому предшествовал забавный эпизод, который она рассказала много позже. Они поехали за город. Эмиль, как обычно, остался за рулем. Гитлер и Мария углубились в лес. Гитлер поставил девушку под деревом. Повернул ее влево, потом вправо. Сделал шаг назад. Он вел себя словно художник, осматривающий натуру.

Потом он привлек ее к себе со словами:

– Детка, я не могу себя удержать.

«Он обнял меня и поцеловал, – вспоминала Мария. – И все. И остановился. Он просто не знал, что делать дальше».

Им руководило не желание обладать женщиной, а необходимость представить себя настоящим любовником.

«Когда я его знал, у него не было нормальных отношений с женщинами, – вспоминал друг и секретарь Гитлера Эрнст Ханфштенгль. – Импотент с огромной нервной энергией, он должен был как-то давать выход своей энергии. Он был поочередно мазохистом и садистом, но никогда не испытывал чувства удовлетворения. Гели Раубаль была единственной женщиной в его жизни, которая в какой-то степени могла излечить его от импотенции и пробудить в нем мужчину».

Не только Ханфштенгль, который, бежав из Германии, возненавидел своего бывшего друга и фюрера, но и многие историки утверждают, что Гитлер с юности страдал импотенцией и смертельно боялся неудачи в постели. Его личный врач Теодор Морелль утверждал после войны, что Ева Браун, последняя подруга Гитлера, просила дать фюреру что-нибудь, что укрепило бы его силы в постели. Но виагры тогда еще не существовало. Гитлер хладнокровно сказал Еве Браун, что, если ей нужно, она может завести любовника…

Гели Раубаль ему нравилась, но она лишь в малой степени могла изменить его вкусы и привычки. Если между ним и Гели и существовали какие-то интимные отношения, то, по мнению историков, весьма извращенного характера. Однажды в театре Эрнст и Хелен Ханфштенгль присоединились к Гитлеру и Гели, которые пришли посмотреть пьесу баварского драматурга Людвига Тома. После спектакля поехали в кафе «Шварцвельдер».

«Гитлер произносил очередной монолог, угрожая своим врагам, и размахивал тяжелым хлыстом для собак, – вспоминал Эрнст Ханфштенгль. – Я поймал взгляд Гели, обращенный на фюрера, и я был потрясен: она смотрела на него с таким страхом, что я затаил дыхание. Ага, значит, еще и хлыст, подумал я и искренне посочувствовал девушке».

Весной 1931 года Отто Штрассер пригласил ее на карнавал. Она охотно приняла приглашение – Гели любила развлекаться. Но в день карнавала Отто Штрассеру позвонил недовольный Гитлер:

– Я не позволяю ей принимать приглашения женатых мужчин. Мне тут не нужны ваши берлинские штучки.