Самая черная птица

Когда мужчины медленно спустились по лестнице, миссис Бреннан сидела на кухне. На плите стоял чайник. Хозяйка встала и предложила Хейсу и доктору Фрэнсису остаться на ночь. Она заверила констебля, что «этот человек» — она имела в виду Бальбоа — может отлично выспаться в сарае, на охапке свежего сена, а места в конюшне хватит на всех лошадей.

Сыщик поблагодарил женщину за доброту, но отказался, сославшись на то, что вечером ему непременно нужно вернуться, дабы выспаться в собственной постели.

— Мои старые кости, — проговорил он в качестве извинения.

Миссис Бреннан улыбнулась, сказав, что понимает его, и предложила гостям чаю. Мужчины отказались и вышли из дома через заднюю дверь. Экипаж находился поблизости. Самая стройная из лошадей нетерпеливо била левым передним копытом по мягкой влажной земле, готовая вернуться в свое родное стойло.

Бальбоа помог Хейсу и его другу подняться в ландо. В этот момент из дома торопливо вышел По. Он сказал, что, будучи в стесненных финансовых обстоятельствах, должен немедленно ехать в город. Констебль пригласил его отправиться вместе с ними.

Некоторое время ехали молча, каждый был погружен в собственные мысли. Потом По нарушил тишину.

— Жаль, что приходится покидать Вирджинию, когда она так больна, — сказал поэт. — Во мне с детства отмечали мягкость характера и склонность к состраданию. Нежность тонкой души так явно бросалась в глаза, что я стал посмешищем среди товарищей. Потом женился и был счастлив обнаружить в своей спутнице свойства характера, сходные с моими собственными. Увы, моя любящая и терпеливая жена страдает сильнее всех. Простите меня, джентльмены, я не знаю, что делать.

Хейс и доктор Фрэнсис сочувствовали горю своего попутчика. Оба они, пожилые, чувствительные к холоду, сидели, укрыв колени шерстяными одеялами, но Эдгар, расположившийся напротив, отказался от пледа, несмотря на нервную дрожь.

— Знаете ли вы, что, согласно современным научным исследованиям, существует такая вещь, как «духовное притяжение», и вполне вероятно, что самые истинные и сильные из человеческих привязанностей возникают в сердце под действием электромагнитных сил?

Писатель стал рыться в кармане и наконец достал оттуда карандаш.

— Дарит мне свет, — внезапно выпалил он, — немало бед…

Потом умолк и через некоторое время стал нетвердой рукой царапать что-то на обрывках бумаги, которые вытащил из карманов пальто. На востоке начинала заниматься заря. Внезапно вдохновение По иссякло, и несколько минут он сидел, уставившись в пространство, после чего снова занялся своими клочками бумаги.

Обращаясь то к одному, то к другому, поэт начал декламировать вполголоса, нараспев:

И чахнет душа в тишине.
Но Вирджиния, нежная, нежная, юная, стала супругою мне —
Но Вирджиния темнокудрая стала подругою мне.
О, блеск светил
Тусклее был,
Чем свет ее очей!
Никакой дымок
Так завиться бы не мог
В переливах лунных лучей,
Чтоб сравниться с ничтожнейшим локоном Вирджинии скромной моей,
С самым малым развившимся локоном ясноокой супруги моей.
Сомненье, беда
Ушли навсегда:
Милой дух — мне опора опор!
Весь день напролет
Астарта льет
Лучи сквозь небесный простор,
И к ней дорогая Вирджиния поднимает царственный взор —
И к ней молодая Вирджиния устремляет фиалковый взор.

[23]

Когда Эдгар закончил, Хейс взглянул на него и спросил:

— Вы только что это сочинили?

Доктор Фрэнсис к тому времени уже тихонько храпел, и голова его болталась из стороны в сторону.

— Что вдохновляет поэта, — провозгласил По, — так это пророческий восторг красоты перед отверстой могилой, главный констебль. Посредством музыки поэзии мы общаемся с ушедшими: с теми, кто покинул этот мир.

Он взглянул на спящего врача.

— Одна только мысль о близкой смерти жены сводит меня с ума. Простите. Моя жена рано сойдет в могилу. Я это знаю. Знаю, что тьма может поглотить нас. И все же тьма полна движения. Мертвые продолжают жить и, в той или иной форме, возвращаются. Я люблю бродить по лесам. Ненавижу городскую грязь, грохот экипажей. Мне отвратителен невыносимый шум колес, громкие голоса торговцев рыбой и морепродуктами. Кто меня осудит? О, сломан кубок золотой! Душа ушла навек! Пусть горький голос панихид звучит о той, прекрасной, что умерла, скончавшись молодой! [24]Плачьте о моей Вирджинии, сэр, сейчас или больше никогда.

И в первых лучах зарождающегося рассвета главный констебль увидел, что на глазах По блестят слезы.