Самая черная птица

А теперь поговорим о втором преступнике. Я встречался с ним в камере. Не следует недооценивать этого человека. Сильная и обаятельная личность, безжалостный главарь банды, он настолько прочно связан с трущобами Файв-Пойнтс, что только слово «инфекция» может охарактеризовать головореза из этого тлетворного места.

Как ни прискорбно задаваться подобным вопросом, но теперь, обретя недозволенную свободу, на какие новые преступления способен этот молодой человек?

Боюсь, что все мы, невинные жители великого города, узнаем ответ очень скоро. Если только не явится спаситель, готовый осушить для нас зловонное болото.

Глава 37 Предсмертное стихотворение

Старина Хейс не мог сказать наверняка, умер Джон Кольт или нет. Во время якобы самоубийства узника главного констебля не было в тюрьме. Кроме того, ему не представилось случая даже взглянуть на тело, не говоря уже об участии в похоронах.

И все-таки сыщик был уверен в том, что действительно видел джентльмена, завернутого в плащ, сидевшего за занавеской в черном экипаже.

В ночь пожара на башне, добравшись до «Томбс» со своим подконвойным, Хейс обнаружил, что обгоревшая тюрьма полна дыма, а тело приговоренного уже увезли. Медленно проходя по зданию и оценивая нанесенный ущерб, сыщик пытался восстановить у себя в голове картину событий, случившихся в его отсутствие. Он гордился своим мастерством: много лет занимаясь расследованиями, детектив мог сразу после осмотра места преступления почуять след преступника.

У главного констебля было много вопросов. На какие мысли наводит внезапная поимка Джеймса Холдгейта в Грейвсенде — после того как последний так долго и успешно убегал от полицейских? Или это шарада, придуманная специально для того, чтобы увести начальника полиции с места его службы? Помогли ли взятки облегчить бегство? А если так, то кому их заплатили? И для чего? Чтобы Кольт совершил самоубийство или сбежал? Хейс знал, что рано или поздно найдет ответы. Его многолетний опыт подсказывал: надо вооружиться терпением, и оно принесет свои плоды.

Прошло еще три дня, прежде чем мэр Моррис выступил с официальным заявлением, в котором расшаркивался в адрес прессы.

Во время этого периода растерянности сыщик несколько раз пытался получить аудиенцию у мэра, но потерпел неудачу.

А теперь глава города заявил, что крайне удивлен развитием событий.

С большой неохотой Моррис допускал, что в городском Дворце правосудия произошло что-то нехорошее. И все же он отказывался верить в побег Джона Кольта.

— Этот человек мертв, — заявил мэр Нью-Йорка.

Однако правящую верхушку интересовал и другой вопрос: как заключенный мог заполучить во владение украшенный драгоценными камнями кинжал?

В тот день назвали имена подозреваемых: оба брата Кольта, адвокаты, священник. Даже слуга Дилбэк. А также целая куча других персонажей, включая поэта По и сочинителя песен Джона Говарда Пейна.

Тем не менее роль главной виновницы пресса единогласно присудила Кэролайн Кольт, урожденной Хеншоу.

Монмаут Харт, под давлением из штаба мэра, присоединился к общественному мнению и открыто обвинил молодую женщину.

Мужчин тщательно обыскивали перед входом в тюрьму, особенно в камеры смертников. Начальник уверял, что подобной процедуре подвергались и женщины.

Однако насколько строго было соблюдено это требование в отношении мисс Хеншоу в день ее свадьбы?

Выполнил ли мистер Малкольм Тренчер, тот, кому был поручен обыск невесты, свой долг?

Начальник тюрьмы вызвал несчастного к себе и в присутствии Старины Хейса стал задавать ему вопросы, устроив целый спектакль. Харт интересовался, ощупывал ли надзиратель даму.

— Грудь — нет, — промямлил смотритель, нервный жалкий тип. — Я не прикасался к этой части ее тела. И ниже пояса тоже не трогал.

Трезво рассуждая, Хейс не мог его винить, учитывая разврат, царивший в обществе.

— А я бы обыскал ее и ниже пояса, — возразил начальник тюрьмы. — Господи, разве это не входит в ваши обязанности? Значит, она могла спрятать от посторонних декоративный кинжал небольшого размера… Например, между грудями, острием вниз?

Надзиратель согласился.

Главный констебль посмотрел ни них обоих, но ничего не сказал. Тренчер был ему симпатичен, но Харт доверия не вызывал.

После допроса бедняги охранника Хейс вернулся за письменный стол и тяжело опустился в жесткое кресло с деревянной спинкой.