Самая черная птица

Логово Черепахи занимало подвальный этаж. Войдя, Хейс некоторое время помедлил, давая глазам привыкнуть к темноте, после чего осторожно двинулся дальше: по узкому, в пять футов шириной, коридору, окрашенному черной краской. В конце коридора располагалась комната, освещенная тусклой лампой и наполовину заполненная людьми. Однако те, кто в ней находился, едва завидев его, поспешили к выходу, пряча лица под козырьками кепок. Прошло несколько минут, никто больше не появлялся. Тогда главный констебль с силой постучал своей дубинкой по заросшему грязью дощатому полу, дабы привлечь к себе внимание. Стук гулким эхом отдался от стен.

Поскольку ответа снова не последовало, сыщик отошел от стойки, представлявшей собой гнутый и зазубренный лист металла, прибитый к доскам, и сел за ближайший столик на трех ногах, дабы ждать с большим комфортом. При этом он намеренно продолжал постукивать своей длинной палкой по зловонному полу.

Через некоторое время за его спиной послышался шорох: кто-то приближался. Детектив обернулся и увидел Зеленую Черепаху, кожа которой была темной, словно спелая слива: она вышла в пивную из-за занавески в задней части комнаты. Эта огромная женщина — Хейсу показалось, что в ней больше трехсот пятидесяти фунтов весу, — носила за широким кожаным ремнем, которым был подпоясан ее могучий торс, два огромных пятизарядных «кольта-паттерсона». Главный констебль разглядел также два кинжала с костяными рукоятями.

Негритянка некоторое время колебалась, потом тяжело побрела за стойку и встала там подбоченившись — каждая рука ее была величиной в целый окорок, взгляд спокойный и проницательный. Она оценивающе рассматривала полицейского из-под полей небольшой черной шляпы, украшенной пучком увядших черных перьев.

— Мадам, — поприветствовал он ее.

Черепаха не обратила на его слова ни малейшего внимания и стала натирать металлическую поверхность стойки с такой силой, что у Хейса возникло впечатление, будто она занимается этим, чтобы микробы, обитающие на поверхности, не напали на клиентов. Констебль мысленно улыбнулся. А что, если их дерзость не имеет границ? Быть может, поверхность барной стойки сделана из того самого листа меди, что сорвали с купола церкви? Он поднялся из-за столика и, подойдя поближе, встал прямо напротив хозяйки. При ближайшем рассмотрении металл оказался цинком. Следовательно, его стащили не в церкви, а где-то еще.

Женщина в последний раз провела тряпкой по стойке: поверхность теперь была достаточно влажной и чистой.

По-прежнему не говоря ни слова, она взяла треснувшую синюю бутылку со сплюснутыми боками и налила щедрую порцию рома в широкий желтый стакан с отколотыми краями. Взболтав напиток, Черепаха бесцеремонно поставила желтую бадью перед главным констеблем.

— Мне нужно поговорить с Томми Коулманом, — сказал Хейс, не притрагиваясь к пойлу.

— Еще чего.

— Вам известно, кто я такой, мадам?

— По правде сказать, мне наплевать, кто вы такой, — ответила она. — Ваши дела меня не касаются. Но я знаю вас, мистер Старина Хейс.

Он отодвинул от себя бадью.

— Повторяю, мадам. Томми Коулман. Я пришел к нему.

— У дьявола спросите: может, он вам поможет, начальник, — промолвила негритянка. Потом, подумав хорошенько, взяла отвергнутый им стакан и сделала большой глоток. — Старина Хейс, — провозгласила она, — за ваше здоровье, и да хранит Господь вас и ваших собратьев. — Она кивнула в сторону занавески в дальней части комнаты: — Вы найдете его там.

Занавеска слегка колыхалась, словно под действием невидимого сквозняка. Детектив подошел поближе, отодвинул тяжелую ткань и оказался в задней комнате, не слишком отличавшейся от самой пивной: несколько грубо сколоченных деревянных столов; грязный пол, покрытый слоем пыли; два заляпанных окна, замазанных черной краской, — створка одного из них была открыта. Три молодых человека стояли в этом помещении, один сидел — все четверо бездельничали. Хейс знал, кто они такие. Перед ним стояли: Щебетун Тухи, мошенник, ловкий карманник, несмотря на то что одна рука и одна нога у него были парализованы; задиристый Курносый О’Пью, правая рука Томми; Боффо Сбитый Кулак — коренастый парень, похожий на шкаф, ударная силы банды.

А за столом с сильно попорченной ножом поверхностью, взгромоздив на него ноги и прислонившись к стене, под портретом Джорджа Вашингтона, сидел не кто иной, как сам Томми Коулман, и ухмылка на его лице выражала самодовольство.

Хейс по очереди оглядел каждого из бандитов, после чего приступил к беседе с лидером шайки.

Ни один из парней не отвел взгляда.

— Начальник, — произнес главарь банды.

— Мистер Коулман.

— Вы меня ищете?

— Верно.

— Я ведь не обделываю свои дела к северу от Ченел-стрит, так что ни один полицейский, даже главный констебль, не должен являться сюда, если дорожит жизнью и здоровьем своих близких, — проговорил Томми спокойно. Сыщик понадеялся, что фраза эта призвана произвести впечатление скорее не на него, а на свиту Коулмана.

— Да ну? — произнес Хейс.

— Я не бросаю слов на ветер, сэр.

— Да?

— Да.

— Ты знаешь, зачем я пришел сюда, Томми?

— А что, должен знать?