Самая долгая ночь

Спустя несколько часов Пол все еще находился в здании реактора с газовым охлаждением, где был организован пункт дезактивации. Он сидел на складном стуле, ощущая, как почва уходит из-под ног. Похоже, такие же чувства испытывали и остальные. Эсром по непонятной причине все время пялился на него. Каждый раз, когда Пол поднимал глаза, пожарный мгновенно отводил взгляд, а через несколько секунд снова глазел на него. Игра в гляделки уже не на шутку сердила Пола.

Мужчины сидели друг напротив друга на складных стульях. Они были одеты практически одинаково, кожа у обоих после многочасового мытья заметно порозовела. Вошла медсестра. Было видно, что она тоже принимала душ, но где ей нашли место – неизвестно. Пол даже представить себе не мог, где бы это могло быть, поскольку женская раздевалка здесь не предусмотрена. Возможно, организовали в каком-то помещении импровизированный химический душ с цепочкой, за которую нужно дергать. Бедняжка стояла там в полном одиночестве несколько часов. Полу было жаль милую женщину, но спрашивать о таких вещах было бы бестактно. Нервный водитель скорой помощи то садился, то вставал, то бормотал что-то себе под нос, пока, наконец, не погрузился в спасительный сон, словно ребенок.

Ричардсу позволили свободно передвигаться по всему зданию, и это, учитывая душевное состояние Пола, было правильным решением. Медсестра примостилась у стены, подсунув под голову сложенное вчетверо одеяло. Водитель спал. Эсром странно поглядывал на Пола, как будто опасался, что тот внезапно мутирует или взорвется. Прошло еще немного времени, и Кольер почувствовал, что он сейчас сойдет с ума.

– С меня хватит, – вскочил он. – Я иду отсюда.

Врач материализовался буквально из воздуха.

– Мистер Кольер! – дрожащим от волнения голосом произнес он. – Нельзя. Вам следует оставаться в здании.

Пол посмотрел сверху вниз на того, кто посмел перечить. Кажется, он готов был наброситься на первую попавшуюся жертву и растерзать ее.

– Я хочу выкурить на улице сигарету, – угрожающе заявил он.

– Вы можете курить здесь. Сколько угодно, сколько пожелаете…

– Сколько угодно? Заткнитесь! – начал закипать Пол. – Я хочу десять минут постоять на свежем воздухе и выкурить одну чертову сигарету. И вы за мной не пойдете. Вы будете держаться от меня подальше, пока я не вернусь по собственному желанию. Ясно?

Таким Пола видели не многие: в обычных условиях злое упрямство никак не проявлялось. Но когда он отпускал эмоции, всегда добивался желаемого. Пол поймал взгляд медсестры. Скорее всего, ей тоже ужасно хотелось курить, но она не рискнула попросить сигарету. Его окружали чертовы зомби.

– Десять минут, мистер Кольер, а потом возвращайтесь, – вздохнул врач.

Пол резко развернулся и, засунув руку в карман, направился к выходу. Рука дрожала. Сигарета поможет ему вырваться отсюда, он заберет семью и увезет куда-нибудь, допустим на север. Там они проживут три дня или, может, неделю – столько, сколько он, черт возьми, сочтет нужным. Проблема заключалась только в том, что, находясь рядом с Нэт и девочками, он подвергнет их опасности.

На улице было очень холодно. Судя по положению на небе бледного диска солнца, сейчас около десяти часов утра. Перед ним простиралась ровная, поблескивающая от снега территория испытательной станции. Пол испытал неимоверное облегчение. Привычным движением выбил сигарету из пачки и похлопал по левому карману, где обычно лежала зажигалка. Черт побери! «Зиппо»! У него изъяли зажигалку. Забрали «Зиппо»! Конечно, она была радиоактивна, но это «нарушение протокола» вдруг показалось такой вопиющей несправедливостью, что в голове засверкали молнии. Никто не имеет права забирать у солдата «Зиппо». Так нельзя поступать. Если солдат умирает, если ему оторвало взрывом ногу и он лежит на обледенелом холме где-то в Корее, он всегда может полезть в карман за последней в своей жизни сигаретой. И никто не скажет, что он этого не заслуживает.

Пол пошел обратно и уже собирался ногой открыть дверь, как та сама распахнулась и на пороге появился Эсром – его тень.

– Господи! – вырвалось у Пола. – Что ты тут делаешь?

Эсром вытащил из кармана сигарету:

– Домой возвращаюсь. Обычно я не курю, но…

Пожарный начал что-то мямлить, но Полу было глубоко плевать на его слова. С таким же успехом этот тип мог диктовать кулинарный рецепт или шептать молитву. Все фразы сливались в один бессмысленный звук и ускользали куда-то. Взгляд Пола был прикован к коробку спичек, который Эсром извлек из кармана. Теперь настало время Кольеру во все глаза пялиться на пожарного. Взгляд был достаточно красноречивым, чтобы Эсром догадался, что ему нужно.

– Пожалуйста, – сказал он, протягивая зажженную спичку.

Защищаясь от ветра, оба склонились над огоньком, словно это было какое-то маленькое хрупкое существо, например птенец колибри. Пламя задрожало, даже почти угасло, но Полу хватило, чтобы прикурить. Он с наслаждением вдохнул табачный дым и сразу почувствовал некое расслабление, как будто кто-то залез в голову и ласково погладил мозг.

Эсром дважды кашлянул и постучал кулаком по груди.