Самая долгая ночь

Ричардс, открыв рот, смотрел на него маленькими влажными пьяненькими глазками. Щеки его покраснели от праведного возмущения. Впрочем, алкоголь тоже сыграл не последнюю роль.

– Заткнись, – приказал он и бросил Полу ключи от машины.

Связка, ударившись о плечо Пола, упала на землю.

– Кольер поведет, – сказал сержант.

Полу ужасно хотелось вырубить босса, однако силы воли едва хватило на то, чтобы, подобрав ключи, сесть в машину. Несколько минут спустя вернулись Вебб и Роза, и Кольер почувствовал себя лучше. На плечи девушки была накинута куртка Вебба. Роза старалась ни на кого не смотреть.

– Мы отвезем ее домой, – распорядился парень. – Она живет чуть дальше по шоссе, через пять миль.

– Хорошо, – произнес Пол, заводя машину.

Всю дорогу они хранили гробовое молчание. Роза сидела, прислонив голову к стеклу. От ее дыхания на поверхности образовался небольшой кружок конденсата.

– Черт побери, холодно как для июня, – наконец не выдержал Ричардс.

Никто не ответил. Сержант полез за сигаретой. Он был несколько озабочен, но не похоже, что сожалел о содеянном. Пол снова преисполнился глубоким презрением к этому типу.

Квартира Розы находилась в одном из зданий, располагавшихся возле склада лесоматериалов неподалеку от шоссе. Трехэтажное строение с бетонными балконами, огражденными перилами, больше походило на мотель, чем на жилой дом. Возможно, когда-то здесь и был мотель. Нагромождения каких-то механизмов и пиломатериалов во дворе сортировочной отбрасывали таинственные тени. Жалобно лаяла собака на цепи. Невдалеке виднелось небольшое безлюдное здание железнодорожного депо. Одинокая лампочка и парочка светящихся окон – единственное освещение на несколько миль. Пол размышлял над тем, кто же присматривает за малышом Розы, пока она «на работе».

Не проронив ни слова, девушка вышла из машины. Вытащила банкноты из лифчика, переложила их куда-то в другое место. Повернувшись к Веббу, протянула ему листок бумаги и побежала вверх по ступенькам.

– Она что, дала тебе свой номерок? – захихикал Кинни.

– Религиозная брошюрка, – щелкнул зажигалкой Вебб и, прищурившись, прочел: – «Какая церковь есть праведная? Ответ: мормоны».

– Господи, – икнул Ричардс.

Все подняли глаза наверх: скрипнула наружная дверь квартирки, выходившая на балкон, мигнул луч света, дверь закрылась, и пронизанный холодом бетон снова погрузился во тьму.

Всю обратную дорогу в город Вебб вертел брошюрку в руках. Внезапно он резко дернулся и почти прокричал:

– О нет! Медвежонок Ванны. Я оставил его в куртке.

– Что? – хохотнул Ричардс. – Медвежонок?

– В кармане был старый игрушечный медвежонок Ванны, – угрюмо буркнул Вебб, откидываясь на спинку сиденья.

Ричардс презрительно скривился.

– А еще фонарик, – напомнил Кинни. – Он тоже был у тебя в куртке. Помнишь? Я брал его, когда по дороге к Слоку нужно было отойти отлить.

– Уверен, что она будет верно хранить память о тебе, – паясничал Ричардс.

– Хочешь, вернемся? – предложил Пол.

Поколебавшись, Вебб покачал головой:

– Нет. Забудь.

Бросив последний взгляд на брошюру, он выбросил ее в оконную щель, и она белой снежинкой упорхнула в ночь.

Когда Пол вернулся, их дом был погружен во тьму, только ночничок горел на столе. На кухне стоял приторный запах горелого сахара. Он бросил куртку на спинку стула, взял со стола записку: «Испекла печенье. Надеюсь, ты хорошо повеселился. Н.».

Пол все еще не пришел в себя после случившегося. Их развеселая компания вполне могла провести ночь рядом с остывающим телом девушки на шоссе. Внутри возникло мерзкое, холодящее душу чувство, которое он долгие годы пытался вытравить: жизнь есть мрак и грязь, мир погружен во тьму. Все, к чему ты стремишься, – лишь временное явление, миг, небесный эксперимент.

Размышлять о том, как все плохо, было почти приятно. По крайней мере, такое мировосприятие было для него привычным, столь же древним, как само время. Оно было Ветхим Заветом, мифом, легендой и приветом из детства. Именно такое склизкое мрачное чувство возникало, когда пьяный отец на заплетающихся ногах приходил домой, а Пол прятался от него под кровать, или когда мать приносили из бара с изувеченным лицом. Это чувство преследовало его, когда реактор упорно норовил выйти из строя. И оно вернулось теперь, когда Полу захотелось одновременно спасти и трахнуть девушку, привязанную к крыше машины.

Сегодня на душе было особенно мерзко. Нетвердой походкой Пол направился к холодильнику, тихо жужжащему на кухне. Приоткрыл дверцу небольшого подвесного шкафчика над ним. Во все стороны разлетелись потревоженные хлопья пыли. Он вытащил слегка теплую бутылку виски, налил себе в стакан на пару пальцев и, усевшись на стул, начал пить. Мысли его не успокоились, но замедлили безумный бег.