Самая долгая ночь

Женщина была, как всегда, с идеальной завивкой и образцовым маникюром. Брови аккуратно подведены рыжеватой тушью. Изящно накрашенные губы сами собой сложились в безупречное «О», как будто она собиралась задуть свечу на торте.

– Мастер-сержант дома? – спросил Пол.

– Да, – с некоторой опаской ответила миссис Ричардс. – У него болит голова, поэтому он не смог приехать на работу. Уверена, что вы в курсе. Пожалуйста, проходите.

Женщина распахнула дверь пошире, впуская незваного гостя, а сама удалилась в глубину дома. Остановившись около дивана, Пол слышал звук ее шагов по коридору, а затем приглушенный шепот.

Минуту спустя вошел Ричардс. На его лице застыла маска удивления. Это была вторая – мужская – версия. Первую минутой ранее продемонстрировала его жена.

– Кольер! – сдержанно начал он. – Не ожидал тебя увидеть. Садись. Хочешь выпить?

– Нет, спасибо, мастер-сержант.

Пол не стал интересоваться у Ричардса, куда же подевалась его удобная во всех отношениях головная боль. Сержант налил себе и со странной нерешительностью подошел к Полу, отчего молодой человек испытал сильнейший прилив отвращения.

– И что? – произнес Ричардс, садясь на диван и вытягивая ноги.

Пол откашлялся.

– У нас сегодня случилась серьезная проблема с девятым стержнем. Я решил, что будет лучше доложить прямо сейчас.

– Ну хорошо, спасибо. Позже увижусь с Фрэнксом, узнаю подробности.

– Дело срочное. Мне кажется, реактор может выйти из строя.

Ричардс приложился к стакану. Затем поставил его на столик, откинулся на спинку дивана и забросил ногу на ногу.

– Мы знаем, что бор отслаивается от стержней в активной зоне реактора, – продолжил Пол. – Стержни застревают. Нам приходится потеть над ними каждые четыре часа. Между ложными тревогами и силовыми упражнениями со стержнями мы все по горло в работе – бегаем, как петушки с отрезанными головами. Сегодня с девятым было совсем плохо. Когда нам все-таки удалось его выдернуть, он поднялся на три дюйма.

Пол не без удовольствия отметил про себя, что после этих слов Ричардс побледнел.

– Мы не должны поднимать стержень выше четырех, – напомнил Пол.

Мастер-сержант и сам это прекрасно знал. Нет нужды предупреждать взрослого человека, чтобы не совал пальцы в розетку. Каждый усвоил правило с детства. Операторам так вдалбливали информацию о критических четырех дюймах, что это уже было на уровне рефлексов. Никогда, ни при каких обстоятельствах, если ты, конечно, не чертов псих, нельзя поднимать стержень выше отметки в четыре дюйма.

– Знаешь, я вот что тебе скажу. – Ричардс подался вперед и начал делать загадочные пассы, как бы разворачивая и сворачивая большую газету. – Парни еще не знают, но мы уже заказали новую активную зону. Установят следующей зимой.

Пол часто заморгал:

– Только через полгода. Мне об этом неизвестно, Фрэнкс ничего не говорил.

– Ну, – нахмурился Ричардс. – Ему и не полагается болтать о подобных вещах.

– Не думаю, что мы сможем протянуть шесть месяцев, – засомневался Пол.

– Сможете. Или веры не хватает?

– Веры? – повысил голос гость. – Дело не в вере. Надо быть честными с самими собой, мастер-сержант.

От наигранной веселости Ричардса не осталось и следа.

– Ты не забыл, что случилось с Оппенгеймером?[36] – осведомился он.

– Не забыл, – после недолгой паузы ответил Пол, и легкий холодок пробежал по спине.

Джулиус Роберт Оппенгеймер был одним из выдающихся физиков, задействованных в Манхэттенском проекте, а через шесть лет ему отказали в доступе к секретным материалам. Пол тогда еще работал на нефтебазе, но разговоры слышал. Выдвигались разнообразные версии, почему суд применил столь суровое наказание: политические разногласия, симпатии к коммунистам, личные трения. Пол об этом ничего, в сущности, не знал, но прекрасно осознавал, что отказ в доступе к секретным материалам – унизительное оскорбление. Даже у него, заурядного оператора, более высокий уровень доступа, нежели у великого ученого.

Пол догадался, на что намекает Ричардс, но не собирался заглатывать наживку.

– К счастью, я не Оппенгеймер, – тихо произнес он и отвернулся.

– Но ты можешь им стать, – пообещал мастер-сержант, и это было не пустой угрозой.

Он еще раз отхлебнул из стакана.

– Просто живи своей жизнью, – неожиданно по-приятельски посоветовал Ричардс. – Не волнуйся ты так. Просто живи.

– Жить, как ты? – вспыхнул Пол, ощущая, как у него все сильнее бьется сердце. – Жить, наплевав на всех и вся?

Ричардс дернулся, ощутив себя глубоко оскорбленным.

– О чем ты?

– Ты знаешь, о чем.

Запало молчание. Пол слышал, как в соседней комнате хлопочет по хозяйству миссис Ричардс.

– Так не годится, – процедил сквозь зубы мастер-сержант.

– Просто живи. Я видел вчера вечером, как ты просто живешь, – прошипел Пол. – Ты мог убить ту девчонку. А теперь мы все несемся, привязанные к крыше твоей тачки…

– Ты часом не поэт? – съязвил Ричардс. – Иногда мужчины делают то, что делают, но потом не треплются об этом почем зря.

– Мне осточертело наблюдать, что ты вытворяешь. Ты ежедневно ставишь жизнь людей под угрозу, игнорируешь проблемы с реактором, лишь бы выслужиться.

– Реактор абсолютно безопасен.