Самая дружная семья

Итак, садовая скамейка повторно покрыта лаком, не скрывающим природного цвета древесного волокна. Красота!

Наступает четвёртый день отпуска и каникул, пришло время присесть на чудо-скамейку, сделанную своими руками. Не достаёт синей ткани, чтобы медленно стянуть её с памятника «Смекалке и умелым рукам».

Маме очень нравится, особенно подножка, узорные края и подголовник. Мы, переполненные гордостью, опускаемся справа и слева от мамы.

– Ве-е-щь! – Я вмещаю в одно слово свой восторг.

– Она нам сразу полюбилась, – утверждает папа, и мы с мамой киваем.

А спустя час я уже сладко сплю на ней, подогнув колени, солнце – моё одеяло…

Мой папа – настоящий мастер, рукастый! Он, предвкушая удовольствие, берётся за всё, у него получается с первого раза и идеально. Его вещи имеют душу, хранят тепло рук. Я запоминаю всё, чему он учит, перенимаю опыт. Папа – лучший учитель и друг! Я люблю трудиться с ним. Мы сделаем ещё и ещё, наши дома и вещи будут радовать нас долгие годы. Я люблю его, а он меня, своего сына, и вовсе не потому, что он – гениальный строитель, а я – способный ученик, а потому что мы – семья!

Письмо старшему брату

Дорогой Лев, поздравляю, сегодня – твой день! Очень жаль, что волею судеб ты находишься в другой стране и не многокрылые снежинки кружатся за твоим окном, а пальмы тянутся к голубым небесам, своими стволами похожие на кожуру ананаса. Ты сам не раз говорил: «У меня разрывается сердце при мысли о том, что в свой день рождения я не увижу необъяснимо любимых родителей и тебя, Павел». Пишу электронное письмо, потому что в этот праздничный день хочу повспоминать о нас, неразделимых. Конечно, сегодня не раз созвонимся и пообщаемся по видеосвязи. Но вначале лови письмо настоящей дружбы, братской.

Лев, помнишь, после уроков, во дворе, малышня собиралась вокруг тебя. Мы били по футбольному мячу носами потрепанных кроссовок, и он влетал в ворота без сетки, отскакивал от стен, шустро убегал и приходилось догонять беглеца без рук и ног; устраивали гонки на велосипедах по кварталу, проносились по лужам после тёплого дождя, поднимали пыль с тротуаров, возились с колёсами (это ты научил меня менять прохудившиеся камеры и пропускающие воздух ниппели); разбивали скейтборды, заскакивая на поребрики и ступени.

Вечерами, когда солнечные лучи тянулись к горизонту, я постигал азы математики, решая твои задачи. Ты объяснял мне и законы Ньютона. Например, закон инерции так: бросал, как шар для боулинга, домашнее яблоко с червоточиной, и оно само, никем не подталкиваемое, катилось по дощатому полу веранды дачного дома.

В подробностях рассказывал о битве за Ленинград: «Двадцать три тысячи четыреста один человек погиб в лужском “котле”! Брат, это не просто цифры, а люди, спасшие нас ценой собственных драгоценных жизней! Мы в вечном долгу перед ними». А я представлял, как они, бесстрашные герои, в гимнастёрках, испачканных землёй и кровью, с криком: «Ура! За Родину!» – идут в проверенную столетиями штыковую атаку на дрогнувшего фашиста, но не вырываются из преисподней, кольца окружения.